Однако Тамара была непробиваема.
— Вот и хорошо, — обрадовалась она. — Санька будет лучше учиться, зная, что жильем он уже обеспечен.
— Странная у тебя логика, — удивилась я. — Баба Рая и без того называет моего сына барчуком и все уши ему прожужжала, что у него уже все есть и ему не придется на старости лет подаваться в няньки, а если я, не дай бог, куплю еще ему и квартиру, она умрет от зависти к его детству. Санька же сделает вывод, что нет смысла учиться вообще, раз и так все есть. И потом, что я с этой квартирой буду делать?
— Ты ее сдашь за приличные деньги. Это же ежемесячный доход.
— Боюсь, этот доход введет меня в большие расходы, слишком он далеко. Всем известно, какие сейчас квартиранты. Они будут меняться один за другим, а я разорюсь на одних поездках в Питер. Нет, Тома, нет, и не морочь мне больше голову. Никогда не соглашусь, даже если эту квартиру будешь даром давать.
— Жалко, — расстроилась Тамара. — Очень выгодная была бы сделка. Я же тебе по дружбе хочу уступить, а ты отказываешься…
— Лучше говори свою новость, — прервала я, понимая, что пошел второй виток обработки клиента.
Тамара оживилась:
— Ах, новость! Представляешь, на меня было покушение!
— Да что ты?! — испугалась я.
— Да! — с гордостью подтвердила Тамара. — Думаю, настоящее покушение.
— Так почему же ты мотаешься без охраны?
— А, толку от нее чуть. Если очень захотят, все равно убьют, — довольно-таки небрежно заметила Тамара. — Я поехала по своим женским делам, не таскать же мне за собой мальчиков. И, если честно, мне уже надоело ходить под конвоем. Воли хочу.
— Понимаю, понимаю.
— Ничего ты не понимаешь. Мы сидели с Розой в кафе и обсуждали сделку. Кстати, вот Роза не стала ерепениться, она покупает квартиру.
— Ей-то зачем? — удивилась я. — Квартира у нее уже есть, а детей нет.
— Во-первых, что касается детей, еще не все потеряно, а во-вторых, квартира в Питере достается по такой выгодной цене, что есть смысл ее потом обменять на Москву с расширением.
— Наша маленькая Роза хочет большую квартиру? — изумилась я. — Ей что, не хватает уборки?
— Это не наше дело, — отрезала Тамара. — Может, она прислугу наймет. Так вот, мы сидели в кафе, и вдруг я услышала странный звук, и сразу же на нас посыпалась штукатурка.
— Да ты что? — делая большие глаза, воскликнула я. — А потом ты нашла в стене пулю и выбросила ее в кусты, и еще за вами гнался официант.
— Так ты все знаешь, — разочаровалась Тамара. — Кто тебе рассказал?
— Роза, разумеется, только вряд ли стреляли в тебя.
Ты и сама так не думала, раз убедила Розу, что вишенью были бритоголовые «бизнесмены».
— Мама, не будь наивной, ну зачем бы я стала пугать нашу Розу? В ней и без того душа еле держится. Да и сплетен мне не надо. Представляешь, сколько у некоторых будет радости, когда пройдет слух об этом покушении?
Здесь Тамара явно намекала: на Марусю, в первую очередь на нее. Но зря она так, Маруся вредная, конечно, но и добрячка известная.
— Конечно, я, пользуясь случаем, — продолжила Тамара, — тут же перевела стрелки на бизнесменов (господи, столько «бля» я в жизни не слыхала), а наивная Роза и поверила, что покушались на них, но я-то знаю, что покушались только на меня. Кому нужны эти дешевые «бычки»? Раз уж покушались, так только на меня!
Я, не разделяя ее мнения, удивилась и спросила:
— Почему ты так уверена?
— Мама, ты невозможная, — закричала Тамара. — Знаешь же, чем я занимаюсь. Вот, долгострой купила, большой компании дорогу перешла. Компания эта корни в Питере пускает и потому всех на корню купила, да и я так умею, почему бы и мне в Питере корни не пустить? Знаешь, сколько у меня врагов?
— Лучше не перечисляй, — испугалась я.
— Вот. И не только поэтому, что врагов много, я уверена — покушались на меня. Это каким же надо быть слепым, что послать пулю на три метра левее этих бизнесменов? В нашей стране брака много, конечно, но не до такой же степени. А больше там стрелять было не в кого. Не в официанта же? И уж тем более не в Розу. Уж ее-то преступно убивать, святым делом человек занимается.
Я усмехнулась:
— Понимаю, что ты расстроишься, но возражу.
— Возразишь? — изумилась Тамара. — Это как же?
— А вот так: если стреляли в тебя, то почему прошили шляпку Розы? Вы что, сидели как голубки, прижавшись друг к другу головками?
— Мама, что ты такое говоришь? Мы с нормальной ориентацией и сидели достойно. Между нами был стол, и Роза, как всегда, сидела, откинувшись в кресле, так что головы были на приличном расстоянии.
— Следовательно, снайпер не мог так лихо промахнуться, чтобы продырявить шляпку Розы, целясь в тебя, — уточнила я.
— Шляпку Розы? Кто сказал тебе такую чепуху? — возмутилась Тамара. — Шляпка Розы в порядке.
— Только что видела ее своими глазами. В ней дырка. От пули.
Тамара призадумалась.
— Дырка? — рассеянно переспросила она. — В шляпке? Точно?
— Можешь не сомневаться, — заверила я.
— Между нашими головами был метр с лишним, неужели промахнулся этот подлец?
— Ты о ком?
— Да о снайпере, черти его раздери! О снайпере, который покушался на меня! — закричала Тамара, нервничая и рискованно бросая «Мерседес» на обгон. — Руки ему надо поотбивать за такую работу. Бедная Роза чуть безвинно не пострадала.
— Постой! — возмутилась я. — Ты по-прежнему считаешь, что покушались на тебя?
— А на кой хрен кому нужна эта Роза?
Ответить я не успела, помешал мобильный. Маруся и ее приятельница расцепились-таки своими языками, и Маруся тут же бросилась искать меня. Понятно, ее переполняет полученная информация, ей не терпится поделиться впечатлениями, а у меня ребенок. Я нахожу время на все, но только не на то, чтобы почитать Саньке сказку. Ребенок вырастет бездушным, если не узнает, как жилось Емеле-дураку и Иванушке-дурачку.
Во всяком случае, так утверждают психологи.
— Старушка, ты куда пропала? — хотела знать Маруся.
— Я уже дома давно, — ответила я, чтобы не портить Марусе настроение Тамаркой.
— Все! — закричала Маруся. — Я прямо вся к тебе мчусь!
— Кто это? — насторожилась Тамара.
— Это Маруся, — «обрадовала» ее я. — Прямо вся мчится ко мне.
— Это черт знает что! — возмутилась Тамара, кивая на лежащую у меня на коленях коробку с тортом. — Я уже кофе не могу с подругой попить! Мама, ну почему ты не сказала ей, этой корове, что едешь со мной и радуешься жизни?
— Язык не повернулся, — честно призналась я. — Ты вон какая счастливая. Такая счастливая, что даже с минуты на минуту покушения ждешь, а Маруся никому не нужная, у нее все время горе.
— Ну и черт с вами! — психанула Тамарка.
Она довезла меня до дому и в очень дурном настроении укатила. Я поплелась к подъезду. Я тоже расстроилась. Радоваться и в самом деле не было причин. Маруся не успокоится, пока не расскажет мне биографию приятельницы, перечисляя ее родственников, начиная с пятого колена. Потом она приступит к другим приятельницам, про которых, думаю, только что узнала…
Кусты, мимо которых проходила я, зашевелились.
От неожиданности я, едва не уронив коробку с тортом, отпрыгнула на приличное расстояние.
— Мама! Мама! — радостно закричал мой Санька.
Это он выскочил из кустов.
— Мама, посмотри, что я нашел!
— Тьфу, гадость какая, — не глядя, сказала я.
— Мама, но ты же даже не посмотрела!
— И так знаю, что гадость. Разве что-нибудь другое бывает в твоих руках? Иначе почему бы им все время быть такими грязными?
Санька обиделся и засопел.
— А где баба Рая? — удивилась я. — Почему ты гуляешь один?
— Баба Рая потерялась.