Рядом с тлевшей ватой показался белый язычок пламени. Подхваченное ветерком, оно поползло и перекинулось на сено. Густые клубы дыма потянулись над полем…
«Сгорю», — подумал Вася и попытался встать. Но не смог. Тогда он пополз навстречу ветру, волоча за собой ружье. И вдруг в глазах потемнело, все тело стало безвольным и сразу обмякло. Он лежал, уткнувшись лицом в снег, а ему чудилось, будто он быстро скатывается в бездонную душную пропасть…
Очнулся он вечером на койке в больничной палате и тихо лежал, с полуоткрытыми глазами.
По всему телу разливалась непреоборимая сонная вялость и безмерная слабость. Лень было повернуть голову, лень шевельнуться, хотелось одного: спать, спать.
Сквозь ресницы он видел перед собой за столом поселкового врача Веру Ивановну, которая что-то быстро писала. Перо усыпляюще, монотонно поскрипывало, словно бы без конца повторяя: спать, спать, спать.
В сонном полузабытье он слышал в коридоре говор матери, она что-то спрашивала, а низкий голос хирурга Кострова гудел:
— Все в порядке. Недельки через две можно и опять на охоту. А каков парень-то? Ногу-то как свою обработал? Нашим сестрам у него поучиться. И косача даже не бросил. Ха-ха.
«Это он про меня, что ли?» — безразлично и вяло подумал Вася, закрывая глаза.
Через минуту он крепко спал…