– Нужно срочно уходить! Немцы!
Закинув за плечи вещмешки, они бросились бежать. Главное сейчас было – пересечь поле, прежде чем их увидят немцы. Лай собак с каждой секундой становился все громче и явственней. Ольга споткнулась и, сделав несколько неуверенных шагов, рухнула на землю. Никитин остановился и, подбежав к ней, помог ей подняться с земли.
– Идти можешь? – спросил он ее, заметив на ее лице гримасу от боли.
– Попробую, – тихо ответила Ольга.
Сделав несколько неуверенных шагов, она застонала и закусила губу от боли.
– Давай, цепляйся за шею, – обратился к ней Никитин. – Ну, что, смотришь!
Девушка схватила его за плечи. Лейтенант сделал несколько шагов и засеменил к лесу. Добежав до первых деревьев, он повалился, тяжело дыша на землю. Неожиданно раздалось два взрыва, которые оборвали лай собак.
– Что это? – спросила Никитина Ольга?
– Не знаю, но, похоже на взрывы мин.
– Слушай, Никитин! Выходит, мы ночью с тобой прошли по минному полю?
Они удивленно посмотрели друг на друга.
– Давай, пошли дальше, – произнес Никитин и, дождавшись пока Ольга поднимется на ноги, взвалил ее на плечи и, качаясь, словно пьяный, побрел вперед. Он пронес ее на себе метров пятьдесят и снова опустил на землю.
– Снимай сапог! – приказал он девушке. – Нужно посмотреть, что у тебя с ногой.
Он осторожно стянул с нее сапог и размотал портянку. Стопа ноги была опухшей и, судя по всему, у нее был вывих сустава.
– Придется потерпеть, – тихо произнес Никитин, поглаживая стопу. – Будет немного больно, но другого выхода нет.
Он посмотрел ей в лицо, ожидая ответа.
– Хорошо, я согласна, – вполне спокойно произнесла Ольга. – Лечи, доктор Айболит…
Ему однажды приходилось вправлять вывих ноги, но это было так давно, что он уже забыл, как это он делал. Поглаживая стопу, Никитин неожиданно для нее резко дернул ногу. Ольга вскрикнула от охватившей ее боли и закатила глаза. Прошло минуты три, прежде чем она их открыла.
– Ну, как Лаврова? Попробуй встать на ноги, – обратился он девушке.
– Ну, ты и фашист, Никитин, – тихо произнесла она. – У меня от боли в глазах все потемнело.
– Попробуй встать, – настойчиво повторил лейтенант.
Девушка поднялась на ноги и осторожно сделала первый шаг. Никитин, не отрываясь, смотрел на нее.
– Больно, но идти смогу.
– Вот и хорошо. Сейчас я наложу тебе тугую повязку и пойдем.
Он достал из мешка чистую нательную рубашку, оторвал от нее широкую полосу ткани и наложил повязку.
– Ты знаешь, Ольга, – снова переходя на «ты», произнес он, – а Бог все-таки есть. Как мы с тобой не напоролись на мины, только он один знает.
Она впервые за все эти дни улыбнулась Никитину и они медленно направились дальше.
***
Вагнер сидел в автомобиле, то и дело, прикладываясь к бутылке с коньяком. Утром он доложил об очередном провале тщательно разработанной им операции по задержанию русской группы. Как ему казалось, операция была разработана так, что пленение русских было просто неизбежно. Но опять что-то произошло не так… Штурмбанфюрер Франц Зикс, выслушав его доклад, молча, усмехнулся. Он встал из-за стола и подошел к окну. Он отодвинул штору и посмотрел на улицу, по которой, чеканя шаг, шла маршевая рота.
– Скажите, Вагнер, вы настолько глупы или вас преследует фатальное невезение? – не оборачиваясь, спросил он гауптштурмфюрера. – Однако, сейчас это все не имеет никакого практического значения. Теперь у вас, Вагнер, два решения – вы находите русских или я вас передаю в руки военно-полевого суда. Надеюсь, вы понимаете, что это означает для вас. Сейчас вас ничего не спасет от суда, кроме пленения этих русских.
Вагнер моментально физически ощутил значимость сказанного. У него от нервного тика задергался правый глаз. Он попытался справиться с этим, но у него ничего не получилось.
– Вы это кому подмигиваете, Вагнер? Мне или моему адъютанту? Вы что, здесь разыгрываете комедию? – стукнув по столу ладонью, произнес штурмбанфюрер Зикс.
Гауптштурмфюрер побледнел от этого замечания. Глаз Вагнера еще чаще стал дергаться. Зикс махнул на него рукой, что означало, что он может покинуть кабинет, и стал рассматривать какие-то бумаги, что лежали перед ним на столе. Вагнер выкинул правую руку в нацистском приветствии и, щелкнув каблуками сапог, вышел из кабинета. Вернувшись в свой кабинет, он разложил на столе карту и стал тщательно изучать предполагаемый отход русской группы. В том, что группа направилась к линии фронта с намерением перейти ее, он больше не сомневался. По направлению движения русских находилось два населенных пункта – Плющиха и Вознесение. Он обвел эти две деревни красным карандашом и поставил восклицательный знак.