Володин и Трошин, два офицера Особого отдела, вышли из кабинета. Через несколько минут они ввели в кабинет Никитина.
– Садись! – предложил ему старший лейтенант. – Чай будешь?
– Не откажусь, – ответил Никитин. – Меня последние сутки только били и, сейчас мне как-то не верится, что вы меня угощаете чаем. Знаете, похоже, они мне что-то сломали – тяжело дышать….
– Сейчас приглашу врача, пусть посмотрит, что с тобой. Наши костоломы могут все, что угодно. Ты сам знаешь, чем ниже чин, тем больше прыти.
Офицер поднял трубку и приказал пригласить к нему в кабинет врача. Пока Никитин наслаждался вкусным чаем, в кабинет вошла женщина, на плечи которой был наброшен белый медицинский халат.
– Вызывали, товарищ старший лейтенант? – обратилась она к Захарченко.
– Вот, осмотри лейтенант. Жалуется, что тяжело дышать.
Врач долго осматривала синее от побоев тело Никитина, все цокала языком и покачивала головой
– Что головой трясешь? – грубо спросил ее Захарченко. – Сколько понадобится времени, чтобы поднять лейтенанта на ноги. Он мне живой и здоровый нужен.
– Могу сказать лишь одно, – тихо ответила врач, – что переломов у лейтенанта, нет. Это – первое, а теперь второе – ему нужно немного полежать, полечиться. Не исключено, что у вас повреждения внутренних органов.
По лицу офицера пробежала едва заметная тень недовольства.
– Клава! Сделайте товарищу обезболивающий укол, а там посмотрим. Некогда нам долго лежать.
– Потерпите, товарищ лейтенант, сейчас боль пройдет, – произнесла врач.
– Спасибо, – прошептал Никитин разбитыми губами. – Еще раз, спасибо.
Губы у него были необычно толстыми и бесчувственными. Он попытался улыбнуться врачу, но у него ничего не получилось. В кабинет вошел мужчина средних лет с тремя шпалами в петлицах. Сидевший за столом Захарченко, вскочил на ноги и вытянулся в струнку. Капитан посмотрел на женщину, давая ей понять, чтобы она покинула кабинет. Когда врач вышла, он взял в руки стул и подсел к Никитину.
– Как здоровье, лейтенант? – поинтересовался у него капитан НКВД. – Поломали тебя эти дураки. Ты их прости – война.
– Я уже простил их, товарищ капитан. Тогда я просто думал, что убьют меня ваши люди из Особого отдела дивизии.
– Да, это ремесло они хорошо усвоили, – произнес капитан и улыбнулся. – Я здесь распорядился, чтобы они поставили тебя на ноги к завтрашнему утру. Сейчас тебя накормят, наверное, голодный…
Он посмотрел на сидевшего за столом Захарченко. Судя по поведению капитана, полномочий у него было значительно больше, чем у старшего лейтенанта. Это не осталось без внимания Никитина.
– Спасибо, товарищ капитан. Скажите, что с Ольгой? Я имею ввиду Лаврову…
Капитан промолчал, словно не услышал вопроса Никитина. Он поднялся и направился к выходу. В кабинет вошла врач.
– Поехали, Никитин, в госпиталь, там я осмотрю тебя еще раз.
Госпиталь оказался не так далеко от Особого отдела.
– Снимай с себя одежду, ее девочки из хозяйственного блока постирают.
В палату вошла медсестра. В руках у нее было что-то наподобие разноса, на котором стояла тарелка с борщом, также лежало несколько крупных кусков хлеба. Девушка поставила его на тумбу и направилась к двери.
– Сестра, ты не скажешь, кто этот капитан?
– Это заместитель начальника Особого отдела армии товарищ Гуревич.
«Что-то произошло, видимо они установили мою личность и сообщили обо мне в Особый отдел армии, а иначе бы меня просто забили или расстреляли в этом лесочке», – подумал Никитин, проводив медсестру взглядом.
Никитин с жадностью набросился на еду. Ему было стыдно за себя: он давился хлебом, словно боялся, что кто-то войдет в комнату и отберет у него еду.
Закончив прием пищи, он вытянулся на койке. За окном грохотала артиллерия, но это не мешало ему крепко заснуть. Впервые за последние недели он спал спокойно. Проснулся он оттого, что солнце светило ему в глаза. Никитин по привычке пытался нащупать свой автомат. Страх и ужас сковал его тело. Он открыл глаза, и не сразу понял, где находится. Услав шаркающие шаги, он повернулся на бок и посмотрел на вошедшего в палату врача.
– Как спалось, Никитин? – поинтересовалась у него врач.
– Спасибо, товарищ военврач. Давно я так сладко не спал, – ответил он.
– Все не так плохо, лейтенант. Синяки пройдут. Будем считать, что приказ капитана Гуревича мы выполнили. Конечно, было бы для тебя неплохо еще немного отдохнуть здесь, но видишь, что творится, какие идут бои. Идите, переоденьтесь в чистое белье.
Никитин вышел из палаты и, лавируя среди раненных бойцов, которые лежали вдоль стен коридора, направился к старшине госпиталя.