– Воздух! Воздух! – закричал кто-то из толпы, и море из человеческих тел моментально пришло в движение.
Кто бросился в кювет, кто в ближайший лесок. Никитин прижался к земле, и сейчас ему хотелось лишь одного – это втиснуться в нее так, чтобы немецкий летчик не рассмотрел его распластанную фигуру на речном песке. Взрывы, треск пулеметов, все слилось в единый гул, который давил людей, доводя отдельных из них до сумасшествия. Лежавший недалеко от него боец вскочил на ноги и, зажав голову руками, шатаясь и спотыкаясь, медленно побрел по берегу. Он прошел метров десять, прежде чем его срезала пулеметная очередь.
Неожиданно стало тихо. Где-то недалеко потрескивала горящая резина и черный удушливый дым, словно черное покрывало, повис над дорогой. Никитин поднялся с земли и стал отряхивать пыль с галифе и гимнастерки.
– Все живы? – услышал он голос капитана. – Ну и накрошил сволочь.
– Давай, в машину, нас пропустят без очереди, – приказал он водителю.
Машина тронулась и объезжая горящую технику, и разбросанные взрывами тела убитых бойцов, медленно направилась к мосту. К вечеру Никитин и Гуревич были в штабе армии. Начальник Особого отдела слушал доклад, попыхивая папироской.
– Отдыхай, лейтенант, – произнес он. – Утро вечера мудрей. Я свяжусь с Москвой и доложу по инстанции. И еще, я уже позвонил в госпиталь, так что идите, вас там ждут.
– Товарищ капитан! Разрешите вопрос?
– Что у вас Никитин?
– Меня интересует судьба моей спутницы – Ольги. Как она? Жива?
– Зачем вам это, Никитин?
– Пойдем, Никитин, – предложил капитан Гуревич и они вышли из кабинета.
– Может, вы мне объясните, товарищ капитан, что все-таки произошло? Почему мне никто не хочет ответить на мой вопрос?
Гуревич сделал загадочное лицо и, осмотревшись по сторонам, тихо произнес:
– Разве ты еще не понял? Настоящий конвой так и не вышел к Смоленску. Причина пока не ясна. Знаем только одно, что немцам не удалось захватить ценности. Ты что, так на меня смотришь, Никитин? Могу сказать тебе одно, что там люди были надежные и присвоить ценности не могли.
– Не может быть! Ведь все силы немцев были направлены на мой конвой. Как же так получилось? Наверное, были же установлены отдельные контрольные точки, в которых они должны были отмечаться? Как же так?
– Не знаю, лейтенант. В мою задачу входило лишь встретить этот конвой и отправить его в Москву, поэтому я не знаю всех тонкостей этого дела. Должны они были проходить через контрольные точки или нет, так, что не пытай меня.
Они подошли к небольшому дому, который стоял как бы особняком от остальных.
– Вот и пришли. Отдыхай. Завтра я к тебе зайду…
Капитан развернулся и направился в обратную сторону.
***
Утро выдалось теплым и безоблачным. Никитин вышел на крыльцо дома и, подняв руки вверх, попытался потянуться. Но резкая боль в раненом боку вернула его к действительности. Из-за кромки леса показался яркий краешек солнца. Природа просыпалась. Где-то тревожно прокричал петух и в тот же миг раздался сильный взрыв, затем другой. Снаряды падали за домами, поднимая фонтаны земли и пыли. Лейтенант метнулся в дом и, схватив гимнастерку и пилотку, выскочил на улицу. Вслед за ним, по-стариковски ковыляя, устремилась хозяйка дома. Один из немецких снарядов угодил в угол дома, разметав его на бревна. Неожиданно обстрел прекратился. Стало тихо, лишь трещали горевшие бревна разрушенного дома. Из-за углового дома выехала «Эмка», которая остановилась в метрах пяти от Никитина.
– Лейтенант! – услышал он голос капитана Гуревича. – Давай, в машину. Не зацепило случайно?
– Пронесло, – ответил Никитин и, открыв заднюю дверь машины, сел в легковушку.
В салоне машины стояла тишина, молчали все: водитель, Гуревич и незнакомый Никитину мужчина средних лет, который сидел рядом с шофером. «Эмка» то увеличивала скорость, то замедляла свой бег, объезжая глубокие воронки, которые, словно оспа, украшали полотно дороги.
– Куда едем? – прервав молчание, спросил капитана Никитин.
– Приедем, увидишь, – последовал ответ. – Здесь не принято спрашивать.
В салоне автомобиля снова стало тихо. Машина свернула с дороги и, переваливаясь из стороны в сторону, словно старая больная утка, медленно двинулась по проселочной дороге. Неожиданно из-за кустов вышел боец с винтовкой наперевес.
– Стой! – громко скомандовал он и поднял вверх руку. – Пароль!
Машина остановилась. Капитан, чертыхаясь и ругаясь матом, выбрался из «Эмки». Он что-то сказал часовому и тот моментально исчез в зарослях кустарника.