С минуту они смотрели друг на друга и Майе начало казаться, что в ее черепной коробке словно гуляет легкий ветерок. Молчание прервала Амата:
— Мне кажется уважаемая Майя Николаевна, что вы хотите кушать.
Это звучало утверждением, и Майя только молча кивнула. Кушать — не то слово, еще немного, и она будет согласна слопать любую экзотическую зверюгу, лишь бы было сытно. Рот мгновенно наполнился голодной слюной, ощутимая слабость в ногах заставила сесть в кресло.
— В таком случае, возьмите меню.
Книжка, очутилась у Майи под рукой. Она открыла ее, и о, чудо — все тексты, были написаны на чистейшем русском языке.
Через пять минут заказ был составлен и принят. А еще через несколько секунд…
Майя так и не поняла, откуда перед ней взялась еда. Кроме ассоциации со скатертью-самобранкой никаких других догадок не родилось. А на ассоциациях, как известно, теорий не построишь. Поэтому, отбросив всякие сомнения, девушка набросилась на еду.
Следующие десять минут были достойны пера Рабле.
«Откуда бы оно не взялось, но все это чертовски вкусно!» — думала Майя, с аппетитом уплетая украшенную зеленью, нежнейшую отбивную с жареной картошкой, хрустящий свежий хлеб и салат из свежей капусты с огурцом, запивая все это соком из каких-то экзотических фруктов.
Все прекрасное когда-нибудь кончается, и Майя с сожалением отодвинула от себя кремовое пирожное. Все что она смогла — это слегка его надкусить. Глаза бы ели дальше, но желудок сказал свое твердое «нет». И то, правда, если она съест еще хотя бы крошку, точно лопнет. Хорошо хоть «пляжные» штаны безразмерные. Со стороны, надо думать, ее обжорство выглядело не очень эстетично. Но ласково наблюдающая за ней Амата, не выказала ни грамма осуждения.
«Вот нахваталась-то, как курица каши, — с запоздалым сожалением, подумала Майя. Точно будет плохо. Слопать такую гору продуктов после двух с лишним суток голодухи».
— Все будет в порядке, — услышала она успокаивающий голос Аматы.
Ну, в порядке, так в порядке… Стараясь сделать это как можно непринужденней, Майя откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула. Сил, злиться на эту лучезарную курицу, опять покопавшуюся в ее мозгах, у нее не было.
Они помолчали несколько минут. Затем Майя с трудом отхлебнула сок из высокого бокала и подняла глаза.
— Можете обращаться ко мне на «ты», уважаемая Майя Николаевна, ведь я всего лишь бортовой компьютер, — ответила Амата на ее безмолвный вопрос, и Майе показалось, что в ее кротком голоске прорезалась издевка. Да как же тебя отучить-то, чтоб в голову не лезла?
— Ну, тогда и ты, обходись, пожалуйста, без «уважаемая» и без «Николаевна».
— Хорошо, — кивнула блондинка и опять взялась за свое. Дело в том, что я не говорю по-русски. Я вообще не говорю ни на каких языках. Ведь в твоем понимании, язык — это способ вербального общения. А в меня, к сожалению, не встроен лингвистический модуль.
— Ну, и? — затуманившая голову послеобеденная дремота мешала хорошенько вникнуть в эти премудрости. И как же мы с тобой тогда общаемся?
— Очень просто — мыслеобразами. В основном, ты разговариваешь сама с собой. Я просто встраиваюсь в этот внутренний диалог, чтобы понять твои желания и донести до тебя свои возможности. Странно… на лицо Аматы налетело облачко задумчивости.
— Что странно?
— Мне никогда не приходилось объяснять таких… Амата запнулась, словно подбирая слова, — таких вещей, члену экипажа… но ты, действительно, не знаешь.
— Ты хотела сказать: таких элементарных вещей? А давай-ка выясним — откуда ты вообще взяла, что я член экипажа, если я этого экипажа в глаза не видела?
— Это как раз просто, — на лице Аматы опять засветилась прежняя лучезарная улыбка. Только члены экипажа имеют модификатор чувственного восприятия.
Майя тяжело вздохнула. Опять за рыбу деньги…
— Какой такой модификатор? Нет у меня никакого модификатора. Не знаю я никакого модификатора.
— Есть! — отрезала Амата. Я сама имплантировала его тебе. А позже он был активирован.
— А если я не хочу быть членом экипажа? — упрямо спросила Майя.
Амата виновато улыбнулась и развела руками. Похоже, она не знала ответа на этот простой вопрос. И тут до Майи дошло. Имплантировали? Чего-то ей там такое имплантировали. Когда? Когда она была без сознания? Что такое этот «модификатор», какого-то там, восприятия? Чувственного, кажется…
— Это искусственный модуль, вживляемый в мозг члена экипажа, — охотно, но непонятно пояснила Амата, — потрогай за правым ухом, там есть небольшая выпуклость…
Рука сама собой взметнула к правому уху. И вправду, чуть ниже мочки имелась ощутимая припухлость, которую раньше Майя за собой не замечала. Она не болела и вообще никак не ощущалась. Значит модификатор? Ладно, не о том сейчас речь.
— Ну и где сейчас этот ваш экипаж? Сколько я не ходила, никого, так и не встретила. Где люди? И вообще, они люди?
Блондинка посмотрела на нее задумчиво, словно размышляла: сказать, не сказать? И через несколько секунд ответила, каким-то не своим голосом:
— Закрытая информация, запрос не соответствует уровню доступа.
— Значит, здесь людей нет?
— Кроме нового члена экипажа — нет.
— Вот как? — от накатившей злости, Майя соскочила с кресла, и забегала по залу. А ты знаешь, что тут рядом, есть люди? Рядом с вашей посудиной, на плато есть люди! И они погибают каждый день! Ты знаешь это или нет?
— Такого рода вопросы не входят в мою компетенцию.
— А что входит в твою компетенцию? Ты не должна помогать людям?
— Я должна помогать членам экипажа. Все, что находится за пределами корабля не входит в мою компетенцию.
— Хорошо, — Майя сбавила тон, похоже, эту железяку горлом не возьмешь. Хорошо, — повторила она, — Помогать ты, допустим, не обязана… но знать-то ты знаешь? Про тех людей на плато, знаешь?
— Да, — коротко ответила Амата, — я знаю про них.
— Знаешь и ничего не делаешь? — Майя аж задохнулась от негодования. Да ты… да ты!.. Это вы все время наблюдали за нами? Интересовались, значит? Ну правильно, так Марек и говорил… Наблюдают сволочи и хихикают…
— К сожалению, я ничем не могу им помочь, — Амата поднялась и прошлась по кают-компании. Поверь мне, я действительно сожалею! Тем более что это и меня касается.
— Каким боком? — недоверчиво спросила Майя. Сидишь тут в тепле, и не каплет над тобой…
— Последняя инструкция.
— Чего? Какая инструкция?
— Последняя, — терпеливо пояснила Амата, — после исчезновения людей из радиуса доступа, хронокапсула получает команду на самоуничтожение. В течение двадцати четырех часов. Поверь мне, я, как и вы хочу продолжать свое существование.
— Хроно… что? Как ты назвала?
— Хронокапсула.
— Возможно я покажусь тебе идиоткой… да наверно, уже показалась… Но что такое — хронокапсула?
Снова туман задумчивости посетил симпатичное личико Аматы.
— Закрытая информация, запрос не соответствует уровню доступа.
— Черт! — Майя стукнула себя по коленке, так что поморщилась от боли. Кто придумал этот проклятый уровень доступа?
— Закрытая информация…
— Не продолжай! — что есть силы, закричала Майя. Не продолжай… закончила она шепотом. Скажи мне только… ты… ты, действительно не можешь нам помочь? Пойми же, это очень важно!
— Я не могу.
— Ты? — Майя, как за последнюю соломинку ухватилась за это местоимение. Ты не можешь… а кто может? Кто-нибудь может?
— Послушай меня, — в голосе Аматы появились человеческие нотки, — не перебивай, — она подняла руку, останавливаю очередную нетерпеливую тираду, и заговорила словно торопясь. Я действительно не могу помочь. Помочь может Экспедиционный Центр. Видишь ли, хронокапсула потерпела аварию… сильное повреждение силовой установки. Сейчас идет процесс автономного восстановления. Я посылаю сигналы с просьбой о помощи, как и положено. Каждые сутки. Гравитационные маяки. К сожалению, они предназначены в основном для общения совместно маневрирующих экипажей, и принять их сигналы могут только хронокапсулы находящиеся в той же темпоральной плоскости. Вероятность этого события убывает по мере удаления от основной точки выхода. В нашем случае, это десять в минус девятой степени.