Может быть, ее держал бы за руку взрослый, который умер вместе с ней. Это было единственное маленькое милосердие, которое Зак мог себе представить.
И это было все, что он мог сделать, чтобы проявить милосердие к члену команды впереди него. Он боролся с желанием - потребностью - размозжить мужчине шею кулаком. Снова, и снова, и снова... пока все, что осталось от его позвонков, не превратилось в осколки.
Но уже тогда он понимал, что это было бы чистым лицемерием. Потому что, в конце концов, он - и Гейл - тоже были частью этого.
Возможно, то, что он узнал о Гальтоне, не волновало бы его даже сейчас, если бы не тот момент на борту корабля работорговцев. Тот момент, когда Бог - или, во всяком случае, какая-то более великая сила - протянул руку и вымазал не его нос, а его душу в мерзости, с которой Соответствие пойдет на компромисс - создаст и использует - во имя своей высокой цели. Благородство цели, великолепие дела были слабым, холодным утешением перед этим моментом трансцендентной реальности.
И все же, по мере того, как проходили недели после того, как они прибыли в Леонард, он постепенно начинал понимать, что его... разочарование приобрело другую причину. Ту, которая вышла за пределы невольничьего корабля, за пределы Гальтона. Ту, которая, в некотором смысле, была еще более могущественной. Это, безусловно, было более пугающим, поскольку он всегда знал, что никогда на самом деле не разделит ужасающую судьбу, которая постигла так много генетических рабов на протяжении веков. Было мало шансов, что он или Гейл когда-либо подвергнутся прямому насилию со стороны этого Соответствия. Да, их могли казнить - это случалось, хотя и редко. Но Соответствие сделало бы это быстро и безболезненно. Они, вероятно, даже никогда не поймут, что это происходит с ними. Не было и отдаленной вероятности, что они будут принесены в жертву, как могло бы случиться с Гальтоном, потому что они находились в самой сокровенной, самой безопасной матрешке.
Но были и другие, более глубокие страхи, чем простая смерть. Или даже ледяной страх смерти Гейл. Пришло осознание того, что он и женщина, которую он полюбил, не были заперты в том, что было просто самой позолоченной и неотвратимой клеткой галактики. Нет, они были заключены в сердце великого, мрачно-дикого, прекрасного, безжалостного и неудержимого зверя. Они были частью этого... и выхода не было. Спасения нет.
Глядя на геометрическое великолепие Леонарда, он поймал себя на том, что снова рассматривает - впервые в четком фокусе - последние несколько недель жизни своего брата. Что он пропустил за эти недели? Что случилось с Джеком так, что он даже не заметил? Для него самого переломным моментом был эвакуационный отсек на "Принце Санджате", но чем это было для Джека?
Он никогда не узнает. Он знал, что никогда не узнает, и как бы это его ни огорчало, он обнаружил, что может принять это. Потому что он действительно знал вот что: его брат нашел выход. Не тот, который позволил ему выжить, а побег из ловушки, которая захлопнулась над Заком. Из ловушки быть частью зверя. Побег, теперь он знал - зная Джека таким, каким он был, видя ясными глазами, - в котором Джек нанес ответный удар по этому ужасу. Он учел свою смерть... потому что его брат не умер бы по-другому.
Яростная гордость и удовлетворение вспыхнули в нем при этой мысли, и все же он никак не мог подражать Джеку. Не на Дарии Гамма. Смерть? Да, это он мог бы найти. Но искупление, шанс на самом деле чего-то добиться - это был совершенно другой вызов.
Он постоял, глядя на город еще мгновение, затем отвернулся от вида и вернулся к своему столу. Предстояла еще работа, и у него по-прежнему не было ответов.
И теперь ему также нужно было думать о Гейл.
На настольном компьютере Гейл мигнул индикатор сообщения, когда она добралась до своего офиса. Она поморщилась и нажала клавишу подтверждения.
- Соланж хочет вас видеть, - произнес сгенерированный компьютером голос. - Она ждет вас в своем кабинете.
Вот и все. Никаких объяснений почему, и спросить было не у кого, поэтому Гейл просто пожала плечами, вышла за дверь и направилась по длинному коридору в кабинет своей начальницы.
Дверь была открыта, когда она добралась туда, и она вошла в нее без стука. Они с Соланж довольно хорошо ладили.
- Что случилось, босс? - спросила она.
Женщина за стойкой была такой же миниатюрной, как Гейл была высокой, хотя их лица были очень похожи, и у них был почти одинаковый цвет глаз и волос. Как и она, Соланж была одним из самых способных военных планировщиков и логистов Альянса.