Вера пришла в себя только, когда детей собрали и позвали их на обед. В столовой она ела, не замечая, что ест. Она не слышала оживленно болтающих соседок по столу. Она слушала себя, ожидая прихода голоса и боясь этого. У мамы тоже появились голоса в голове, и это закончилось разлукой с ней, когда она перевалила через своё совершеннолетие. Я не хочу этого, у меня четверо детей, я не могу оставить их сиротами.
Но ничего не происходило, обед закончился и она успокоилась.
Ничего не произошло и во время очередного кормления, - ни снов, ни голосов. Вера спросила у медсестры, может ли она назвать ребенка, и, получив утвердительный ответ, сказала, что хочет назвать мальчика Ваней.
- Ну, что ж, Иван, так Иван, - улыбнулась медицинская сестра.
Ничего не происходило и в последующие дни, и Вера забыла свои сны. Она кормила детей, радовалась этому счастью и отодвигала, Господи, сделай так, чтобы этот день никогда не пришел, момент выписки. Но неумолимое время, это дьявольское изобретение, двигалось вперед, и наступили шестые сутки.
Пришел день возвращения домой.
Утром принесли детей и Вера, уже привычно, взяла обоих. Ванечка изменился за эти дни, - прибавил в весе, стал пухленьким малышом с розовой мягкой кожей, с любопытством в глазах. Не изменился только аппетит, все также он с энтузиазмом брал грудь, опорожняя её полностью.
- Что с ним будет дальше? – спросила Вера медсестру.
- Если сейчас не усыновят, то переведем в дом ребенка, а там, как повезет.
- А кто может усыновить?
нет ты не сможешь
ты должна поднять своих
нет ты не дашь мне то что я хочу
ты должнавырастить своих
ты не сможешь защитить меня
я не смогу помочь тебе
ты должна сама
нет
- Да вот, хотя бы, и вы, - сказала сестра.
- Нет, я не могу, - повторяя за кем-то, ответила Вера. – У меня и так четверо, мне их надо вырастить.
Медсестра пожала плечами и ушла.
- «Это ты со мной говоришь?» - подумала Вера, глядя на Ваню, сама, поражаясь абсурдности своей мысли. Но ответа не дождалась. Ваня работал ртом, и его глаза смотрели на её грудь.
«Это говорил мне ты», - уже утвердительно подумала Вера.
«И до этого ты со мной говорил. Это ты заставил меня вспомнить то, что я не хочу вспоминать. Зачем?»
ты можешь защитить себя и детей от него
для этого ничего не надо делать
ничего не увидеть
не заметить
не обратить внимания
ты можешь это
ты хочешь сделать это
ты уже делала это.
Она сидит на краю их постели и смотрит на тлеющий огонек забытой сигареты. Муж, выпив, заснул, держа горящую сигарету в руке, и раньше, когда такое случалось, она всегда тихонько извлекала окурок из его пальцев.
А сейчас она смотрела, как огонек подбирается к простыне. Еще мгновение и займется постель, очищающий огонь наберет силу, полыхнет во всю мощь, … и освободит её от этого ублюдка.
Она будет свободна, она сможет одна вырастить детей, она сильная.
Но страх, Господи, что я делаю, а если он проснется от боли и увидит меня сидящей рядом, ничего не делающей, он убьет меня, и мои девочки останутся без матери, толкает её вперед, и вот уже сигарета потушена.
О, Господи, спаси и сохрани, как я могла даже подумать об этом.
ты можешь
ты сделаешь
если хочешь счастья своим детям.
Загляни внутрь себя
ты знаешь, что он может сделать с твоими девочками.
Вера мчалась с молочной кухни домой, муж, наверняка, уже дома, хочет есть, а её нет. Открыла дверь, - ботинки в коридоре, - так я и знала. Заглянула в комнату и, - нет, этого не может быть, - муж отдернул руку от голенькой Леночки, лежащей в кроватке, - нет, он, наверное, проверял сухая ли она
он этого никогда не делал
ты это знаешь
ты не хочешь верить своим глазам
ты не сможешь защитить своих детей
ты должна защитить своих детей