А потом Лидия Гавриловна ничего не помнила. Или помнила. Или не хотела вспоминать этот кошмарный (приятный) сон, где она с удовольствием смотрела на экран телевизора на совокупление двух мужчин и женщины. Мерзкое действие, но странно волнующее кровь. И хотелось посмотреть, как все там происходит, и неудобно это было делать. Что неудобно, смотреть или делать то же самое? Эти ощущения, - горячая волна внизу живота, животная похоть, зуд во влагалище, - возникающие и требующие выхода. Это присутствие внутри неё, давно забытое и так легко вспоминаемое. Там во сне (или не во сне) она на мгновение узнала себя в телевизоре. Это она, пыхтящая самка, использующая свои отверстия для удовлетворения себя и своих партнеров (товарищей). Это она в задранной к груди юбке с раздвинутыми ногами. На диване с ярким покрывалом. С рыхлыми бедрами и зияющим отверстием.
Тогда, проснувшись утром у себя дома и узнав от мужа, что её привез Валюнчик, она убедила себя в том, что это сон. Кошмар, связанный с неумеренным употреблением алкоголя. Это легко было сделать, ведь так болела голова, и даже думать не хотелось, что за белые пятна на белье. Наверное, просто выделения. А что немного тянет внизу живота
словно кто-то там побывал и неоднократно,
так это оттого, что долго не могла опорожнить мочевой пузырь.
Эти мысли, и неясные воспоминания стерлись из памяти вместе с головной болью.
Сейчас все это всплыло в памяти, или почти все, или только то, что захотело запомнить сознание. Неважно.
Лидия Гавриловна так ясно увидела, как Илья Иванович в спущенных штанах и расстегнутой рубашке кряхтит в её промежности, как смешно он закатывает глаза, что на миг появилось ощущение, что её сейчас вырвет. Она сморщилась, переборов это.
- Сволочи! – пробормотала она. – Какие сволочи!
Все встало на свои места. Её назначение на должность идеолога партии произошло месяцев семь назад, в марте, значит, … а ничего не значит.
Я все равно от тебя избавлюсь, наглая тварь, забравшаяся в меня.
Еле дождавшись конца рабочего дня, Лидия Гавриловна побежала домой. Первым делом, налила себе пятьдесят грамм коньяка, затем - сигарета, и только после этого телефонный звонок.
- Нина, это я. Мне нужен твой совет, - Лидия Гавриловна помолчала и, старательно подбирая слова, продолжила, - мне надо избавиться от ребенка.
- Какого ребенка? – удивилась подруга.
- Ну, помнишь, я вчера тебе звонила, что толстая стала? – и услышав утвердительный ответ, продолжила. – Так вот, это оттого, что я беременна. И мне очень необходимо избавиться от этого.
- Лидочка, что ты говоришь? Как это избавиться?
- Нинка, кончай жевать сопли! – Лидия Гавриловна повысила голос. - Я повторяю, мне это не надо. В моем возрасте и при моем положении этот мелкий ублюдок в моем животе никуда не вписывается. – Лидия Гавриловна четко выговаривала слова, давая понять подруге, что её решение твердое.
- Ну, Лида, ну, я не знаю, - неуверенно проблеяла Нина. – Я сейчас позвоню акушерке, которая у моей дочери роды принимала, может что подскажет. Да, а, срок, какой?
- Шесть месяцев.
- Боже мой, Лида! - Лидия Гавриловна представила себе, как Нина закатывает глаза. – Он ведь уже большой, у него есть ручки и ножки, и он живой!
- Значит, будет мертвый. И не вздумай упоминать мое имя, - сказала она, - и рассказывать кому-нибудь еще.
- Да, да, конечно.
- Я жду.
Пока Лидия Гавриловна ждала, она выкурила три сигареты и выпила еще пятьдесят грамм. Курить уже было так неприятно, что в горле першило, но она затягивалась снова и снова.
Получи, гаденыш. Думаешь, буду с тобой сюсюкаться. Не дождешься. Буду только рада, если ты там загнешься.
Она живо представила себе, как внутри неё корчится этот выродок. Как никотин пропитывает его ткани, вызывая разложение. Какое у него умоляющее лицо. Она поймала себя на мысли, что представляет ребенка с лицом Ильи Ивановича, но Валюнчик тоже принимал в этом участие. Память услужливо прокрутила в голове обрывки воспоминаний, - Валюнчик тоже пытается пристроиться после хозяина, но рост не позволяет. Вдвоем они переваливают её тело в другую позу и … все. Получилось ли у Валюнчика, она не помнила. Ну, а почему, нет. Вполне вероятно, что этот низкорослый пузан тоже оставил свой след.
Телефонный звонок вырвал её задумчивого состояния.
- Лидочка, я все спросила, но это так страшно. Может не надо.