Гарнизон не исключение. Петька, хоть и вырос на хуторе близь авторемонтной базы, с друзьями частенько лазил на охраняемую часовыми территорию. То парад посмотреть, то присягу, а то и просто для форсу. Конечно, пройти можно было и абсолютно легально, отметившись на проходной, но ощущение совершенно не то. Нет сладкого чувства риска и осознания опасности. А без него любое мероприятие становиться пресным.
С возрастом это проходит, но опыт остаётся. Едва стемнело, Петька, никем не замеченный, выбрался за ограду и уже не таясь, метнулся к лесу. Бдительный часовой на вышке заметил метнувшуюся тень, и попытался осветить беглеца прожектором. Второй пару раз выстрелил вслед. Скорее для острастки, поскольку приказ недвусмысленно гласил: препятствовать любому проникновению внутрь. А вот распоряжения гасить на глушняк покидающих расположение не поступало. Мало ли. Может, какой бедолага-любовник, застигнутый врасплох введённым режимом военного положения, решил незаметно убраться восвояси.
Отойдя метров на триста от опушки, Петька остановился. Ночью бродить в лесу глупо и опасно. Без необходимости такое, даже в далёкие безмятежные времена, никто себе не позволял. Так, то без надобности, а коль приспичит — бегом побежишь. Спотыкаясь и уворачиваясь от хлещущих по лицу веток.
Замер, несколько секунд прислушиваясь к доносившимся со всех сторон звукам. Затем ощупал рюкзак, проверяя его целостность, и достал плащ-палатку. Закутавшись в водостойкую ткань он привалился боком к дереву и закрыл глаза.
План чуть не сорвался из-за обманчивых воспоминаний. Перелезть через трёхметровый забор из профлиста невозможно, а лаз, через который он пацаном проникал в гарнизон, оказался слишком узким для раздавшегося вширь парня. Пришлось лихорадочно углублять его голыми руками. Извиваясь ужом протискиваться наружу. С армейским вещмешком проделать такое не получилось. Острый металлический край упорно цеплялся за все неровности ткани, и секция начинала гулко дрожать, привлекая внимание часовых. Пришлось возвращаться назад, перебрасывать рюкзак верхом и снова протискиваться под преградой. Это котам хорошо. Если голова прошла, то и всё остальное пройдёт. У людей по-другому. У них есть задница, которая совершенно не желает ужиматься.
Во втором часу ночи Малюта поскрёбся в жалюзи ставни, закрывающей кухонное окно, и, дождавшись, когда Леший выйдет на крыльцо, доложил:
— Утёк, камикадзе хренов. Утром объявлю его в розыск как дезертира. По закону военного положения за подобное полагается расстрел.
Раздражённо сплюнул, но не отказался от предложенной сигареты. Закурили.
— Что наблюдатели докладывают?
— Спокойно. Я трёх человек специально выделил для контроля за воздушными целями. Ни дронов, ни каких других летающих объектов не обнаружено. Около одиннадцати часовые с вышки среагировали на движение от забора в сторону леса. Открыли огонь, но промахнулись. Оправдываются тем, что стрелять на поражение приказа не было. Может, стоило их предупредить? Могли ведь и попасть.
— Никакой утечки! — грозно шипя, прошептал воевода, — То, что знают двое — знает и свинья.
— Василий Иванович, — прыснул Малюта, — Так нас в аккурат двое. Думаешь, свиньям уже всё известно?
Леший юмор не оценил и погрозил кулаком. Кулак, надо признать, выглядел увесисто и управлялся им воевода умело.
— Что ещё?
— Штат у меня маленький, — пожаловался безопасник.
— Вот только ныть сейчас не надо!
— Я не ною. Объясняю. Народ волнуется, судачит разное. Большинство не понимает из-за чего весь сыр-бор. Говорят, что ты собственной тени испугался. Когда два года назад банду абреков из Дагестана в капусту порубили, такого кипиша не было. Ещё обсуждают твою выходку с поркой ординарца. Тут вообще разброс мнений. Бабы, в основном, одобряют. Жинку твою поддерживают. Походу верят, что Петька твой внебрачный сынок.
— А мужики?
— Тут сложнее. Большинству пофиг. Почитай каждого третьего пороли на конюшне. А в детстве так каждого. Меня батя сёк, как Сидорову козу. И ничего. У мужиков другие заморочки. Считают, что военное положение ты ввёл из-за отказа Нефтекамска поставлять топливо для Москвы. А ведьмины наёмники — это так, типа, прикрытия. Война, дескать, скоро. Олигархи не согласятся делиться прибылью от перекачки ресурсов в Европу. Придут зачищать территорию от неугодных людей. Как это уже делали в пятьдесят пятом и семьдесят восьмом.
— Я тебя услышал. В дружине какие настроения?
— Тут будь спокоен. Ни пяди родной земли и далее по тексту. Рекруты вообще живут одним днём. Прикажешь идти Москву брать — пойдут. И пофиг, что до неё тыща вёрст. У старослужащих несколько иная точка зрения. Район будут оборонять до последнего вздоха. Это понятно. У многих тут родные, семьи. А вот Москва… На кой ляд она кому нужна? В дружине семеро из Ульяновска. Рассказывают, что там жизнь только вокруг Президентского моста. И то, исключительно потому что это стратегический объект. Вся округа скидывается, чем может, лишь бы пацаны его не бросали. Им терки с горючкой и финансами побоку. Предлагают трезво смотреть на вещи. Ижевск — оружие, мы — продовольствие. Наш район почти единственный, кто сумел создать крепкое сельскохозяйственное объединение. Прибавь сюда ещё три усадьбы, где воеводят твои сыновья и получится крепкий кулак. На кой чёрт, спрашивают они, нефть? Мы на лошадях справимся. Более того можем сами диктовать условия губернаторам. Топливо вещь хорошая, но и без него обойтись можно. А вот без жрачки ноги протянешь.