Данила, понимая, что разговор окончен, поднялся.
— Спасибо за совет, Зинаида Марковна, — церемонно откланялся он, как и полагалось, учитывая к чьей помощи ему пришлось прибегнуть, — И за завтрак отдельная благодарность.
— И ещё, — расщедрилась ведунья, — По вашим следам идут две группы. Остерегайся. Теперь уходи.
Глава 10
Проснулся Петька, когда уже окончательно рассвело. Вспомнив произошедшее накануне, он по-взрослому, копируя Малюту, выругался и выбрался из объятий плащ-палатки, в которую впотьмах неумело закутался. Плечо, рука, бедро отчаянно ныли, призывая сменить позу и перебраться на мягкий матрас. В какой-то момент бывший ординарец пожалел, что не умеет, как охотники, спать сидя, вполглаза наблюдая за происходящим вокруг. Тут же отогнал эту мысль, посчитав подобное сожаление малодушием. У каждого в роду своё призвание. Или как любит говорить Сердюк: функция.
«Гарнизон, это сложный, но хорошо отлаженный механизм. Идеально работающий, когда каждая шестерёнка притёрта и находится на своём месте. Люди — не бездушные железяки, но каждый обязан выполнять возложенную на него функцию, даже если она ему не по нраву».
Петьке нравилось находиться при воеводе и исполнять его поручения. Гораздо больше, чем сидеть месяцами на заимках и кордонах, прочёсывая свои квадраты, проверяя капканы и камеры видеонаблюдения как охотники. Такой участи себе парень не желал. Поэтому никогда не готовился к чему-то подобному. Но, как говорится, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Петька огляделся. Нужно хорошенько изучить обстановку и сориентироваться. Всё-таки в утренней туманной дымке это сделать проще, чем в непроглядной тьме ночи. Даже крошечных намёков на страх в его сознании не промелькнуло. Во-первых, будь поблизости хищник, его бы давно съели, пока он сладко спал. Во-вторых, слово «трусость» исчезло из лексикона лет сто назад, и обвинить кого-нибудь в отсутствии храбрости, значило нанести человеку тяжкое оскорбление. Тем более признаться самому себе в робости. Это уже ни в какие ворота не лезло.
Беглец, взглянул на часы, единственным достоинством которых был противоударный механизм, и выудил из кармашка рюкзака карту-пятивёрстку. Теперь нужно найти ближайший столбик с метками геолокации и определиться на местности. Позавтракав третью частью суточного рациона и запив из фляжки, он скатал накидку, приторочив к мешку ремешками. Посидел, разминая затекшие мышцы. Надо было туристический коврик с собой прихватить. Особенно ныло ребро, под которое попала то ли ветка, то ли жёлудь.
Сверху раздалось хлопанье крыльев, сорочье стрекотание и грозное урчание, похожее на храп Никановыча. Его соседа по общежитию, когда тот, хряпнув после смены, засыпал. Петька напрягся, вглядываясь в крону дуба. Белка, конечно, питается растительной пищей и случаев нападения на людей до сих пор не фиксировалось, но сорока… Легко может схарчить комара, вволю насосавшегося заражённой крови и стать переносчицей мутогена.
Чёрт с ним с ковриком! Нужно было взять дробовик, с пулями под разные номера дроби. Тот же Вепрь-12 «Молот», стоящий на вооружении гарнизона. Он сглупил, уйдя в побег с одним наградным «Стечкиным». В птицу или мелкое животное пулей ему не попасть. Это не в тире по мишени стрелять.
Ещё раз матюкнувшись, Петька взвалил заплечник и бегом бросился прочь от опасного места, понимая, что такой поступок не трусость. Скорее благоразумие.
Метров через двести он снова остановился, огляделся и двинулся шагом, высматривая просеки и пограничные столбы с разметкой. Через полчаса блужданий набрёл на перекрёсток с противопожарной распашкой. Сличив метку столба с картой, он определился с дальнейшим маршрутом. Осталось разобраться, с начавшей саднить спиной.
Всё-таки Василий Иванович увлёкся, охаживая его вожжами. Сила у воеводы немереная, а в купе с желанием, чтобы порка выглядела достоверной, он явно переиграл. Адлер Карлович горестно вздыхал, обрабатывая раны. Вколол обезболивающие, заклеил ссадины бактерицидным пластырем. Заставил взять с собой походную аптечку с запасными упаковками, бинтами и пузырьками перекиси. Отдельно вручил две оранжевые коробочки с промедолом и тареном.
Чисто по-человечески жалел парня и осуждал воеводу. Видимо, догадывался, что Петька не стерпит обиды и подастся в бега.
Кто-то рассказывал, что имя Адлер переводится с немецкого как орёл. Только доктор по натуре не являлся таковым. Слишком мягкий и гуманный.
Можно, конечно, достать шприц-тюбик и вколоть новую дозу анальгетика, но Петька решил, что наркота для слабаков и, скинув рюкзак, попробовал тащить, зажав лямки в кулаке, периодически меняя руки. Через километр заныли мышцы предплечий, занемели запястья и пальцы.