– Что ты делаешь? - с подозрением интересуется Гвен.
–Хочу написать о том дне, когда впервые увидел Дилана, –
задумчиво уставившись на чистый лист, провожу длинную прямую линию заточенным грифелем и, подняв голову, смотрю на сестру.
–Зачем, Оли? – в бирюзово-синих глазах Гвен вспыхивает изумление.
–Он напишет об этом. Я знаю. Хочу сравнить наши версии, -
поясняю я. Гвендолен открывает рот, словно хочет возразить, но с ее губ не срывается ни слова, лишь судорожных вздох.
Сестра качает головой, отступая назад,тяжелo опускается на стул, обхватывая себя руками. Взгляд гаснет, с лица исчезают все краски.
–Думаешь, что они чем–то отличаются? - в интонациях заданного вопроса проскальзывает неприкрытая боль. - Ты забыл, что я была рядом с тобой, когда он впервые перешагнул порог нашего дома. Я чуть с ума не сошла. Он был ужасен ... и при этом так похож на тебя. А мама… Ты помнишь, в каком она была шоке? После этого все стало еще хуже. Мы думали, что пережили главный кошмар, но Дилан…
–Я помню, Гвен. - я отодвигаюсь назад, чтобы встать и подойти к ней. Она негромко всхлипывает, стоит мне оказаться рядом и мягко прижать к себе ее голову. - Не надо, не плачь. Я
позабочусь обо всех нас, - она кивает, шмыгая носом, дрожит, цепляясь за мой пиджак. Εсли бы я был смелее,то сказал бы ей. Сказал прямо сейчас, но я – трус, потому что если я признаюсь,то она возненавидит меня,и я потеряю самого близкого и родного человека. Так же, как пoтерял свою мать и единственную девушку, которую любил.
Дилан каждый день напоминает мне об этом своим присутствием. Моя безумная копия, сумасшедший ублюдок, запятнавший мою жизнь своими стерильными руками. Я хочу, но не могу остановить его. Не потому что Дилан сильнее или умнее. Меня сдерживает другое: ненавистное чувство вины и страх. Страх, что все узнают, что мы не просто близнецы, мы –
соучастники.
***
Наша первая встреча с Диланом произошла не в тот день, о которoм говорила Гвен.
Я увидел его гораздо раньше.
Прежде чем я перейду к главному, наверное, стоит немного рассказать о моей семье, о тех временах, когда мы все еще не подозревали, что живем под одной крышей с серийным убийцей, с монстром, вошедшим в историю наравне с другими кровожадными психопатами. Для нас с Гвен Уолтер был строгим, но неплохим отцом, а для моей матери Элис Хадсон –
любящим и заботливым мужем.
Мои родители поженились совсем молодыми. Мама рассказывала , что они познакомились в университете. Уолтер подошел к ней в столовой, подвинув ее подруг, сел рядом.
Впоследствии подруги переехали за другой стол, а он остался.
Они учились на разных курсах, отец осваивал профессию психолога, а мама собиралась учить детей гуманитарным наукам. Элис с самого рождения жила с престарелой и любящей выпить теткой, не способной контролировать влюбившуюся до безумия двадцатилетнюю девчонку. Элис в двадцать два забеременела,и Уолтер Хадсон, как и полагает порядочному молодому человеку, сделал ей предложение, с радостью принятое моей мамой. Отец происходил из обеспеченной интеллигентной семьи,и его родители имели собственное представление о том, какая жена нужна их сыну.
Разумеется, они были категорически против сироты, воспитанной бедной родственницей. Уoлтер пошел наперекор их мнению, за что лишился наследства, и до смерти отца не пытался встретиться или наладить общение, а Элис так ни разу и не увидела родителей мужа.
Мое детство прошло в небольшом городке. Мы жили в скромной квартирке, где мама как могла создавала уют. Она, как и мечтала , работала в школе, отец занимал должность консультанта в местной психиатрической клинике. Kак молодым специалистам им платили ничтожно мало,и родители перебивались, как умели, но Уолтер никогда не обращался за помощью к своим преуспевающим родителям, а Элис, не привыкшая к богатству, ни на что не жаловалась. Она беззаветно любила мужа, он в свою очередь старался сделать все, что бы вытащить семью из нищеты. Уолтер брал дополнительные смены, выходил в ночь и в выходные, а если получалось заработать пoбольше, покупал сладости для меня и красивые безделушки для мамы.