— Я был спонсором проекта «Процветание». Как и ты. Так что… Нам уже впору захлебнуться этой самой кровью.
— Ты знаешь, что я этого не хотел, — голос Кристофа тут же утратил прежние эмоции. Теперь он говорил тихо. — Я думал, что делаю мир лучше. Я не раз бывал в Африке и видел, как живут местные жители. Грязь, антисанитария, голод… То же самое в Индии, Камбодже… В то время как мы планировали, в каком ресторане справлять день рождения, они сотнями умирали. И, когда я узнал о проекте «Процветание», я поклялся себе, что сделаю всё, чтобы изменить этот мир.
— Тебе удалось сдержать клятву, — мрачно отозвался Лесков, теперь уже обращаясь скорее к самому себе…
Спустя пару часов они встретились вновь, но теперь уже на собрании, где присутствовали только полукровки. Когда Дмитрий вошел в кабинет, все были уже в сборе. Матэо, Альберт, Кристоф, Ханс, Эрик, Жак, Руслан и Вероника сидели за одним столом, изредка переговариваясь друг с другом.
— А вот и последний участник нашей «Тайной Вечери», — ухмыльнулся Фостер, первым заметив Лескова. — Ну что, может, я наконец узнаю, что сильные мира сего решили делать с «эпинефином»? Надо сказать, эти прививки для драконов меня немного нервируют. Будем колоть их всем или выборочно?
— Предлагаю начать с самых болтливых, — заметил Матэо, откидываясь поудобнее на спинку стула. На самом деле, ему уже не терпелось подняться на поверхность, чтобы впервые полетать над городом, однако прежде следовало решить, кто будет практиковаться вместе с ним. В связи с результатами последних исследований Вайнштейн не выразил сомнений только по поводу трансформации Жака.
Что касается остальных, то ученый по—прежнему считал, что его ситуация с использованием «эпинефрина» может повториться. И особенно его настораживала энергетика Одноглазого, а точнее — ее абсолютная идентичность человеческой. Иными словами, Руслан Гаврилов был кем угодно, но только не полукровкой.
— А давайте начнем с «паразитов»! — внезапно произнес Одноглазый. В какой—то момент вся эта неопределенность с его скрытыми способностями стала не на шутку пугать его. К тому же Фостер, с которым Руслан в последнее время нередко общался, якобы невзначай бросил фразочку, мол, в тебе, скорее всего, паразит, и это окончательно лишило Руслана покоя.
— Что молчите? — воскликнул парень, пристально глядя на Вайнштейна. — Думали, я не узнаю? Почему нужно было замалчивать, что во мне находится какая—то посторонняя тварь? Что мне теперь с ней делать?
Охваченный эмоциями, он перешел на русский, отчего Кристоф сразу же попросил перевода, а Матэо заметно помрачнел. Они ведь договорились общаться только на тех языках, которые понятны всем присутствующим.
— Руслан, я не чувствую в Вас какую—то, как вы выразились, постороннюю тварь, — попытался было успокоить его Альберт, тоже перейдя на русский. — Это всего лишь одна из гипотез, объясняющих вашу человеческую энергетику.
— И какие же другие? — не унимался Руслан.
Вайнштейн бросил на Дмитрия озадаченный взгляд, после чего неуверенно добавил:
— Возможно, в раннем детстве вас тоже держали в лабораториях, но вы не помните об этом.
— Нигде меня не держали! — прервал его Одноглазый. — Всё свое детство я провел в детском доме. Меня не похищали инопланетяне и не вшивали микрочипы мне в задницу. Но я не знаю, мог ли мое тело захватить паразит! А вы в свою очередь не можете это проверить.
— Повторяю: ни я, ни Ханс не чувствуем в вашей энергетике «паразита».
— То есть даже немцы в курсе? Только мне ничего не говорят… И когда же вы собирались сказать мне правду?
— Как только узнали бы ее, — спокойно отозвался Дмитрий. — Если в тебе есть какая—то другая сущность, она бы давно проявила себя. Особенно в момент вашей последней вылазки на поверхность. Вы могли погибнуть, но ты по—прежнему не открыл своих способностей. Я прав?
— Да, — пробормотал Руслан, устало потирая лицо. Ладонь уже привычно скользнула по ткани, закрывавшей потерянный глаз. — Но я и не человек! Я могу хоть сейчас порезать руку: появится чешуя. Зеленая!
— Я бы не стал гордиться этим идиотским цветом, — усмехнулся Фостер, с долей интереса наблюдая за разгорячившимся русским. — Прослыть в лучшем случае жабой, как по мне…
— Отстань, — отмахнулся от него Руслан. — Ну так что, Дим? Что мне теперь делать? Если во мне «паразит», это означает, что я могу использовать «эпинефрин»?
— Но ты ведь не знаешь, в чем заключаются твои способности.
— Вот и будет повод узнать.
— Или погибнуть, — прервал его Альберт. — На данный момент, судя по энергетике, сыворотку может использовать только Жак. Это решено!