Страха больше не было. Взглянув вниз, Жак не почувствовал ни ужаса высоты, ни даже тревоги, что может упасть и разбиться. Даже в новом обличье он в первую очередь оставался телекинетиком, силы которого к тому же заметно возросли. В какой—то момент француз обернулся вокруг себя в воздухе и мысленно рассмеялся от того, насколько же это здорово. Даже зимний мороз отступил на второй план.
— Минуту назад скулил, а теперь вальс танцует, — усмехнулся Матэо, с тенью зависти наблюдая за драконом. — И в этом все французы. Была бы тут женщина, так вообще устроил бы целое шоу…
— Про испанцев тоже можно сказать, что они целыми днями танцуют, — улыбнулся Кристоф. Всё его напряжение, как рукой сняло, и ему захотелось пошутить. — Например, фламенко. В детстве я вечно путал слова «фламенко» и «фламинго».
— А ты постой час на одной ноге и перестанешь путать, — прокомментировал Фостер. — Есть тут у нас один поклонник пернатых, любящий организовывать подобные аттракционы.
— Не понял, — Шульц чуть нахмурился, пытаясь уловить смысл сказанного. Зная Эрика, любое непонятное слово из его уст можно было расшифровать, как скрытое оскорбление. Но докопаться до сути Кристоф уже не успел.
В этот момент им сообщили, что на Петербург надвигаются вражеские беспилотники.
— Пятнадцать? — эхом переспросил Лесков, сильно побледнев. Его взгляд немедленно устремился в небо, где сейчас беспечно кружил Жак. И самым страшным было даже не то, что с ним невозможно связаться. Француз попросту не сможет быстро вернуться в прежнюю форму, чтобы скрыться в тоннеле.
Не проронив ни слова, Дмитрий начал готовиться к инъекции.
— Постойте, вы что… За ним, что ли? — опешил Фостер. — Пускай русские поднимают своих «пташек», а француз уж как—нибудь…
— Я не могу рисковать драконом, — ответил Лесков, спешно избавляясь от верхней одежды.
— Да, но… Это самоубийство! Они выпустят в вас ракеты…
Но Дмитрий уже принял решение. Вскоре в небо взмыл еще один синий дракон, и Фостер отборно выматерился. Что—что, а он не был готов потерять двух кайрамов так скоро.
— Вы тоже обратитесь? — вырвалось у него, когда он заметил, что теперь шприц подобрал Матэо.
— Я все равно должен был сегодня размять крылья. Так почему бы не сейчас?
В глубине его карих глаз Фостер уловил тень страха, но испанец не колебался.
— Это вам не порхать, как гребаная бабочка над цветочком! — взорвался Эрик. — Это самый что ни на есть настоящий воздушный бой! Ракеты «золотых пташек» гораздо быстрее вас. Вас же перебьют всех к чертовой матери!
— Либо помоги, либо заткнись и не мешай, — прервал его Матэо. В тот же миг где—то поблизости небо осветила яркая вспышка, и воздух сотряс взрыв. Первый вражеский беспилотник оказался сбит, но было неясно, чья это заслуга: дракона или системы защиты.
Фостер в ужасе проследил за тем, как в небо поднялся еще один кайрам.
— Дерьмо… Вот дерьмо…, — пробормотал он. — Надо убираться отсюда.
Кристоф в растерянности посмотрел на Эрика, не зная, что делать. Он понимал, что скорее всего они не сумеют отразить атаку. Однако уйти и бросить своих союзников в беде он тоже не мог. Вайнштейн говорил, что сыворотка может оказать на его организм отрицательный эффект, быть может, даже убить. Но на чаше весов было слишком многое…
— Крис, только не вздумай… — начал было Ханс, но мужчина уже поднял лежащий на снегу шприц и начал готовиться к инъекции. Руки Шульца дрожали, но в энергетике уже улавливалась знакомая уверенность человека, решившего идти до конца.
В этот момент небо снова озарила яркая вспышка, раздался оглушительный взрыв.
— Крис, я прошу тебя! — Ханс сорвался на крик. — Их слишком много!
Но Шульц не ответил. Тогда, словно ища поддержки, Ханс в отчаянии обернулся на Фостера. Что же им делать? Но ответ был очевиден. Раз все идут, тогда и им тоже нужно. Возможно, вчетвером Жак, Дмитри, Матэо и Крис обречены, но вшестером…
Однако уже через миг до Ханса дошло, что на том месте, где был Эрик, остались лишь его следы.
— Нет! Вернись! — в ярости закричал он в темноту пустой улицы. И, когда Кристоф обратился и взмыл в воздух, Ханс остался совершенно один.
— Господи, помоги мне, — прошептал парень, провожая взглядом друга.
Он понял, что ему больше ничего не остается, кроме как использовать оставшиеся четыре ампулы…
Глава VIII
В эту ночь Совет Тринадцати принял окончательное решение касательно судьбы иноземного «агрессора». Приказ — атаковать тварь, угрожающую безопасности эффективного общества, они утвердили практически единогласно. Австралия не объявляла кайрамам войну, поэтому вмешательство этих существ в дела человечества было воспринято не иначе как терроризм.