— Боже, какие насыщенные эпитеты! — Эрик весело рассмеялся. — Вот только я сегодня не планировал поднимать свою задницу выше того уровня, на котором она находится сейчас.
— А кто тебя спрашивает, трус? — рассердился Кристоф. — Мы все кололи сыворотку. И ты вколешь!
— Он не будет колоть, — внезапно прервал их спор Лесков. Голос его прозвучал неожиданно мрачно, и в первый миг никто не нашелся, что на такое ответить.
— Почему это не будет? — Шульц откровенно оторопел.
— Потому что я так решил, — резко ответил Дима, и в тот же миг на губах Фостера заиграла победоносная улыбка. — Теперь займитесь наконец тренировкой!
— Что—то я не понимаю, амиго, — в голосе Матэо послышались стальные нотки. — Кайрамов и так катастрофически не хватает, а ты собираешься отказаться еще и от «теневого»? Мало того, что запрещаешь брать с собой телекинетика… Ну ладно, она ребенок. А этот.
— Я тоже не сильно старый, — напомнил Эрик. — По американским законам мне даже бутылку пива не продадут.
— Дмитри, что ты такое говоришь? — снова вмешался Кристоф.
— Нам нужен тот, кто будет держать при себе «эпинефрин» для второй инъекции, — нехотя пояснил Лесков. — Незаметный, знающий Золотой Континент.
— Вот—вот, я очень незаметный, — поддакнул Фостер, весело осклабившись. — Хоть кто—то среди вас думает головой. Кроме, конечно, вас, Матэо. Вы для меня всегда были эталоном. Ну что. Шоу начинается? Черт, надо было прихватить с собой раскладывающийся стул, плед и термос с чаем!
В этот момент полукровки растерянно переглянулись, после чего принялись снимать с себя верхнюю одежду. Спустя несколько минут в свою истинную форму обратился Жак. Теперь он уже не медлил, вводя себе в вену препарат, который мог позволить ему снова оказаться в объятиях неба. Его сердце забилось чаще от предвкушения полета, от возможности разрезать крыльями облака.
Когда Жак взмыл в небо, собравшиеся здесь люди с восхищением проводили его взглядом. В этот момент Оксана пожалела, что Алексей не может увидеть подобной красоты. В последнее время он только и говорил, что о кайрамах. И было несправедливо, что он не оказался в числе первых, увидевших их полет.
Однако первое впечатление от этого потрясающего зрелища вскоре оказалось испорчено последующим позорным приземлением Жака. На глазах у всех дракон беспомощно прокатился по земле, раздавив хвостом капот ближайшего автомобиля. Под гробовое молчание кайрам пристыженно стряхнул с себя снег, после чего снова взмыл в воздух.
Но, когда следом за ним также неизящно приземлились и Кристоф, и Матэо, и Ханс, присутствующие начали смеяться. Пример подал Фостер, а затем расхохотались и остальные. В их смехе не было желания оскорбить неумелых «пилотов», забавляла скорее нелепость самой ситуации.
— Нда. Черный Барон и его непобедимая армия, — с досадой пробормотал Лесков, когда мимо него в очередной раз кубарем прокатился Ханс.
— А ты чего стесняешься, доктор? Давай, насладись минутой своей славы! — с этими словами Эрик поднял рюкзак Вайнштейна с земли и услужливо протянул его владельцу.
В тот же миг сердитый голос Альберта отвлек Дмитрия от наблюдения за тренировкой:
— Дима, мы немедленно должны поговорить! Отойдем, пожалуйста, в сторону!
В глазах Лескова отразилось непонимание, однако Вайнштейн тут же схватил за его рукав и потащил прочь.
— А ты — пошел вон! — добавил врач, уловив, что за ними увязался Фостер.
— Да ладно, я сейчас сделаюсь незаметным, и будете, как наедине, — хохотнул Эрик, но под взглядом Дмитрия все же отступил.
Наконец, отойдя на приличное расстояние, Вайнштейн резко остановился, после чего, строго глядя на своего собеседника, произнес:
— Дима, я не могу так жить! Я — уважаемый врач, создатель противоядия и один из создателей «эпинефрина». Со мною считаются люди с руководящих постов. И поэтому я просто—напросто не могу позволить себе наплевать на собственную репутацию! Я категорически отказываюсь выступать посмешищем на глазах у всех.
— О чем ты говоришь? — Лесков озадаченно смотрел на разбушевавшегося ученого.
— Не прикидывайся, что не помнишь, как я подходил к тебе с этой проблемой. Я просил тебе предоставить мне время и место для тренировок отдельно. Я не хочу, чтобы присутствующие здесь люди потом говорили обо мне: «А, это тот самый врач, который создал противоядие и снес хвостом памятник архитектуры?».
— Да ты издеваешься! — разозлился Дмитрий. — Мы все падали! Это нормально!
— Извини меня, конечно, но есть некоторые вещи, которые даже во время войны не утратили для меня значение. Например, моя репутация. Мы подождем, когда закончится тренировка и ненадолго задержимся, чтобы я обучился. Как энергетик, я уже чувствую, что нужно делать.