— Я не нанимался навещать тебя три раза в день, — парировал Фостер, приближаясь к постели мальчика. — Ты тут валяешься, а у нас на поверхности летают драконы. Как тебе такая история?
— Вика мне рассказывала, — Адэн слабо улыбнулся и слегка приподнял руку, желая коснуться руки Эрика.
— Да что она могла тебе рассказать? — Фостер с деланной неохотой пожал его пальцы. — Только и видела, что одного фиолетового. А их на базе уже штук семь, как минимум. Семь драконов и одна собака. Ни дать, ни взять «Шапито»!
Адэн снова улыбнулся. С вышеупомянутой собакой он был знаком не по наслышке. На самом деле выжившая овчарка была любимицей местных детей и головной болью доктора Вайнштейна. Адэн так сильно упрашивал показать ему настоящую собаку, что Дима согласился, и Альберту пришлось поступиться своими принципами и таки позволить привести животное в палату.
После Вайнштейн еще долго переживал момент встречи больного мальчика с собакой. Прежде он даже представить не мог, что четырнадцатилетний подросток может смотреть на обыкновенного пса с таким благоговением. Впрочем, это было неудивительно. Всё, что Лунатик знал в своей жизни, заключалось в стенах лабораторной палаты. Стены, капельницы, шприцы да бесконечные провода.
Робкая просьба позволить погладить зверя не стала для Альберта неожиданностью. Нажав на рычаг, он медленно опустил койку Адэна на нужный уровень, после чего Фостер подвел к нему собаку. Та приветливо завиляла хвостом, и слабая улыбка мальчика стала чуть заметнее. Эта тощая овчарка с разодранным ухом показалась ему гораздо красивее тех, что он видел в своих снах. Карие глаза зверя были живыми, любопытными и самое главное — не воображаемыми.
Но, едва Аден попытался протянуть руку, чтобы коснуться шерсти, на его лице появилось мучительное напряжение. Его губы дрогнули, меж бровей залегла морщинка. Почему же это так сложно — просто погладить собаку? Почему для этого требовалось столько усилий? Волна отчаяния обрушилась на него с такой мощью, что ему захотелось кричать. Вот только даже для крика требовались силы.
Глаза Адэна чуть расширились от удивления, когда он почувствовал, как рука Эрика обхватывает его запястье и помогает провести ладонью по шее овчарки. Сначала один раз, затем еще. Пальцы зарывались в мягкую шерсть собаки, такую теплую и настоящую, и в этот момент по щекам Адэна неожиданно потекли слезы.
Он не помнил, когда плакал на людях последний раз — помнил лишь то, что слезы не помогали. Они попросту не действовали на сотрудников вашингтонской лаборатории. Так почему же он плакал сейчас? Ему не было ни больно, ни страшно. Как тогда, когда Эрик пришел за ним и доставил на базу в Россию. И когда он после плакал тайком.
— Тебе больно? — немедленно встревожился Фостер, но Адэн лишь едва заметно отрицательно покачал головой. Сейчас его мир сузился до первой в его жизни настоящей собаки и такого же первого настоящего друга.
Альберт наблюдал за ними молча, чувствуя, что еще немного, и у него самого на глазах выступят слезы. Эмоции Адэна пробивали его насквозь, но что еще больше потрясло Вайнштейна — так это состояние Фостера. Ученый едва ли не наяву ощущал его боль и бессильную ярость за то, что люди сделали с этим мальчишкой. Неужели этот подлец все—таки был способен проявлять сочувствие?
Сочувствие Фостер и впрямь проявлял, но именно сейчас причина его визита заключалась несколько в другом. В двух словах рассказав Лунатику про драконов, он перешел к главному:
— Скорее всего в ближайшее время сюда прибудут московские полукровки, чтобы всем вместе телепортироваться в Сидней. Пока ведутся переговоры, как лучше провернуть атаку… Не знаю, сколько еще всё это будет тянуться. Но может оказаться так, что попрощаться мы уже не успеем.
— Но ты ведь. Не будешь обращаться. в. в кайрама, — с трудом произнес Адэн. — Зачем им. Брать тебя с собой?
— Для красоты, — Эрик криво усмехнулся, пытаясь тем самым скрыть свою досаду. — Ты не кудахтай, а лучше послушай: твоя задача — это активировать телепорты. В сражение вмешиваться не нужно, иначе не протянешь. Что бы ни случилось, не лезь! Кайрамы сильные — они и без тебя справятся.
— Да, но.
— Свое «но» можешь оставить при себе, — прервал его Эрик. — Драконы переживут отсутствие в своих рядах полудохлого «блуждающего». Лежи и не дергайся.
— Но ты — не дракон.
— Я без тебя разбирусь, кто я. Тоже мне, полководец нашелся. Мумифицированный. Не будь идиотом, мне ничего не угрожает! Враг в первую очередь будет бить по «истинным».
Однако в этот раз Адэн не улыбнулся. На его лице появилась тревога, и тогда Фостер уже мягче произнес: