Стоя в кабине питерского телепорта, Вайнштейн откровенно проклинал себя за свою жалостливость — Бранна могло не стать еще в тот день, когда Лесков притащил его тяжело раненым. Можно было попросту не дать ему своей энергетики, и эта тварь подохла бы сама по себе. Но даже тогда у Альберта не хватило духу прикончить своего пациента.
Теперь же ему оставалось только молиться, чтобы не попасться Киву на глаза…
Когда случилось перемещение на вражескую военную базу, Альберт успел лишь отчетливо ощутить энергетику жгучей ненависти с примесью страха. А затем его оглушили выстрелы. Это были новые модели «ликвидаторов» — черные роботы, чья скорость и реакция поражали воображение. За ними стояли вражеские солдаты. Все до единого — полукровки.
От смерти нарушителей отделял только телекинетический барьер, созданный братом Иллариона Шевченко. Микола оказался быстрее Жака: в то время как француз, бледный как смерть, вжимался в стену кабины телепорта, украинец с легкостью удерживал щит.
— Не атаковать, — произнес Дмитрий, обратившись к своим спутникам, когда роботы наконец перестали по ним палить. Видимо, противник понял, что так просто эту войну не закончить. Воцарилась оглушительная тишина.
Лесков обвел взглядом своих врагов, едва ли не кожей ощущая, насколько сгустилось напряжение. Казалось, легкое дуновение ветра заставит их снова напасть. Если бы он был «энергетическим», то отчетливо бы ощутил страх, захватывающий сердца этих «марионеток».
— Я могу дать вам шанс, — наконец произнес Дмитрий, обратившись к противнику на английском языке. — Могу позволить вам сделать выбор: умереть здесь и сейчас ни за что. Или же перейти на сторону кайрамов. «Золотой Континент» уже пал. Вопрос только, падете ли вы следом за ним?
— Да пошел ты! — выкрикнул один из вражеских солдат. Его глаза окрасились медным, и мощный телекинетический удар обрушился на барьер Шевченко, заставляя его задрожать. Невидимая стена как будто затрещала. Микола невольно вытянул руки вперед, словно пытался ее удержать, готовясь к следующей атаке. Однако нового удара не последовало.
Лесков не сводил взгляда с вражеского телекинетика до тех пор, пока тот хрипло не закричал от ужаса. Что—то происходило с этим солдатом, что—то такое, что нельзя было ни увидеть, ни почувствовать. Он пятился назад, отмахиваясь руками от чего—то неведомого, до тех пор, пока не натолкнулся спиной на стену.
— Нет! Не надо! Неееет! — в отчаянии закричал он, и в тот же миг его тело разлетелось на куски. Кровавые брызги вперемешку с кусками плоти рассыпались по полу, а по стене расползлись бордовые узоры.
— Твою мать. — вырвалось у стоявшего подле него солдата.
И в этот момент Альберт отчетливо ощутил панический страх противника. Дмитрию даже не нужно было внушать его: всё стало ясно, как только их самый мощный телекинетик уничтожил собственное тело, подавшись воле «чистокровного».
Это показательное выступление шокировало не только врагов, но и союзников. Фостер почувствовал приступ дурноты и мысленно порадовался тому, что отказался от завтрака и сейчас незаметен для других. Шевченко заметно побледнел, Жак что—то тихо пробормотал по—французски, а старик Мицкевич растерянно посмотрел на Дмитрия. За эту войну он успел повидать многое, но впервые смерть предстала перед ним в столь чудовищном образе.
— Господи, — прошептал Вайнштейн, изо всех сил пытаясь абстрагироваться от энергетики убитого. В этот миг он даже забыл, что ему следует играть роль равнодушного кайрама. Все заготовленные маски рассыпались в пыль.
Тем временем Дмитрий продолжил:
— Я могу перебить вас всех.
Он говорил спокойно, словно ничего не произошло, и его хладнокровие оказывало еще больший эффект. Глаза его по—прежнему оставались медными, а лицо непроницаемым.
— Убью вас, а потом ваших близких. Одного за другим мы уничтожим всех, кто встанет у нас на пути. Наша группа далеко не единственная, так что не торопитесь. Подумайте еще раз. Я даю вам последний шанс выжить…
Убить вражеского телекинетика было спонтанным решением. И чертовски страшным для того, кто не привык убивать. Однако в тот момент в памяти внезапно прозвучали слова Бранна: «Люди обожают наглядные примеры. Можно хоть тысячу раз уговаривать, и ничего не будет. А можно один раз показать, что бывает в случае отказа. И этого обычно хватает.»
И сейчас, словно в подтверждение его правоты, кто—то из солдат попятился назад, кто—то бросил оружие на пол и поднял руки.
— Я не хочу умирать за них! — дрожащим голосом воскликнул парень, первым