— Они умерли.
Безразличие, с которым Бранн сообщил эту новость, не могло не поразить присутствующих. Казалось, он говорил о чем—то настолько скучном и очевидном, что уже надоело произносить это вслух. Лишь в его глазах по—прежнему читалась хищная настороженность. Теперь Киву и Лонгвей смотрели только друг на друга, словно и не было никого вокруг. Словно не было никакого боя, унесшего в своем брюхе десятки жизней.
— Умерли? — эхом переспросил Лонгвей, уже догадываясь, кто именно так любезно «позаботился» о главах Золотого Континента. Вопрос — почему?
Бранн не стал пояснять. Вместо этого он быстрым взглядом скользнул по растерянным лицам Лескова и Вайнштейна, после чего спокойно произнес:
— Уводите своих людей, Дмитрий.
В глазах Лескова промелькнуло недоверие. Он как будто ослышался, но испытывать судьбу и медлить не стал. Поддерживая Альберта, он начал осторожно отходить назад, к телепортационной «арке». Однако, обернувшись на портал, с досадой заметил, что он деактивирован. Конечно же, Лунатик не мог сражаться и одновременно поддерживать «арку» в рабочем состоянии.
Нужно было дождаться, когда мальчик соберется силами и задействует его снова. Вопрос заключался в том, сколько придется ждать, а точнее — стоит ли ждать вообще? Призрачный силуэт Адэна давно испарился, а его голос больше не звучал даже в сознании. Лунатика будто и не было здесь вовсе.
Впрочем, сейчас активированная «арка» могла спасти лишь тех, кто находился в человеческом теле. Что касается Ханса, Владимира, Ильи и Данилы, то они по—прежнему пребывали в обличье кайрамов. Шагнуть в портал в эту минуту — означало бы бросить их здесь на произвол судьбы. Так сказать, на милость победителю…
Лонгвей молча наблюдал, как Дмитрий и Альберт отходят к телепорту, и можно было подумать, что его это нисколько не беспокоит. Лицо азиата по—прежнему не выражало никаких негативных эмоций, напротив, он даже улыбнулся. Но вот он снова посмотрел на Бранна, и в глубине его глаз внезапно отразилось неприкрытое разочарование.
— Зря.
Это слово стало единственным, прежде чем азиат обрушил на Киву телекинетический удар. Воздух застонал, завибрировал, раздираемый невидимыми волнами. Взметнулась пыль, прочертив едва заметную линию от Лонгвея к Бранну. Земля вокруг задрожала.
Но на этот раз тело врага не рассыпалось на куски и не упало на землю обезглавленным. Клубы пыли очертили перед румыном полукруг, натолкнувшись на невидимый барьер, который уберег Киву от верной смерти. Бранн отразил этот удар так же легко, как прежде то делал сам Лонгвей. После чего атаковал в ответ.
Ветер взвыл, расшвыривая вокруг себя мусор, чтобы затем поднять с земли мелкие камешки, песок и осколки. Будто серое облако, они устремились в сторону Лонгвея, но уже через секунду беспомощно осыпались на землю, натолкнувшись на призрачную преграду. Азиат тоже успел закрыться защитным барьером, вот только его поверхность предательски завибрировала. Почва под ногами чистокровного просела.
Все же бой с группой Лескова оставил свой след — Лонгвей заметно ослаб. Он был силен, но не всесилен, а, значит, его все же можно было истощить.
— Прежде чем я убью вас, я хочу знать: почему? — холодно спросил Лонгвей. — Мне казалось, мы с вами не ссорились. Я еще могу пощадить вас.
Бранн не ответил. Его глаза окрасились медным, и в то же мгновение клубы пыли взвились вокруг Лонгвея, полностью скрывая его фигуру из виду. Азиат словно оказался в коконе, который пытался сомкнуться вокруг него и раздавить. Затем пыль отпрянула назад, будто в танце, и снова набросилась на свою жертву, пытаясь прорваться за пределы невидимой преграды. Киву атаковал своего противника несколько раз подряд, пытаясь вымотать его.
— Как жаль, что вы так бездумно тратите свои силы! — раздался холодный голос Лонгвея, и в этот момент пыль вокруг него послушно улеглась. — Это бесценный дар, за который существа вроде нас готовы умирать.
— Значит, умрите, — мрачно отозвался Киву, после чего атаковал еще раз. Земля вокруг противника начала трескаться, словно весенний лед. Глубокие линии сложились в замысловатый рисунок, однако ни одна из них так и не сумела добраться до своей цели. И все же Бранн едва ли не наяву чувствовал предательскую рябь на поверхности вражеского барьера. Еще немного, и азиат выдохнется.
Вот только азиат не «выдыхался».
В какой—то момент Киву сам почувствовал, что начинает уставать. Его удары сделались слабее, воздух больше не вибрировал под их воздействием, защитная преграда противника не содрогалась. Мужчина отступил на несколько шагов назад, тяжело дыша.