— Ты знал его, верно? — Риторически спрашиваю я.
Он пожимает плечами. — Да. Ты прав. Не так уж много, чтобы скучать. Хотя удивлен, что ты это знаешь, потому что ты его женщина.
Я действительно могу только пялиться на него из- за этого.
— В любом случае. Думаю, мне не нужно вам говорить, что ваш муж был большим игроком. Тратил деньги по всему городу. Просто так получилось, что он был должен мне много денег, когда умер-.
Все развлечения, которые мне удавалось поддерживать, теперь покидают меня. Я знал, что Родни занял денег, чтобы пополнить свою привычку играть в азартные игры, когда у меня закончилась зарплата, но у Антонио гребаного Кастелланоса?
— Ты знаешь, что Матео Морелли нанес ему удар, — добавляет он, наблюдая за реакцией на моем лице.
Я оставляю его полностью пустым, когда отвечаю: — Мне придется отправить ему открытку; он сэкономил мне кучу денег-.
Глядя на своего большого друга, Кастелланос указывает на меня и говорит: — Этот холоден как лед. Иисус Христос-. Затем, возвращаясь ко мне, он говорит: — Я буду честен, дорогая, ты понравилась мне своим лицом и сиськами, но я думаю, что ты даже более совершенна, чем я ожидал-.
— Могу я процитировать вас в своем профиле знакомств? — Язвительно замечаю.
Великан фыркает на это, и я поднимаю на него взгляд, поскольку действительно не думала, что до сих пор я его забавлял.
Все еще улыбаясь мне, Антонио Кастелланос говорит мне: — Долг вашего мужа передо мной не исчез с его смертью. Долг так не работает. Он проходит. Долг Родни? Теперь он твой.
Я не могу солгать и сказать, что я не разочарован, но я расправляю свои узкие плечи, кивая. — Это справедливо. Я не знаю, сколько он тебе должен, но я работаю над планом выплат, чтобы вытащить нас из той ямы, в которой он нас оставил прямо сейчас. Вообще- то, я и Старина Голубоглазый, — говорю я, указывая большим пальцем в сторону кухни. — Я уверена, что сейчас у меня не все в порядке, но если вы сможете дать мне баланс, очевидно, я отдам предпочтение тому, чтобы расплатиться с вами в первую очередь-.
Кастелланос качает головой, надвигая шляпу на затылок. — Мне не нужны твои деньги. У тебя столько нет.
Настороженно наблюдая за ним, я спрашиваю: — Тогда чего ты хочешь? -
— Окажу услугу.
Сама я в это дерьмо не ввязываюсь, но нетрудно догадаться, что услуга обходится недешево в его мире. Это не будет "поливать мои растения, пока я в отпуске".
— Я не уверена, что могу быть вам чем- то полезна. Я веду очень честную и ограниченную жизнь. Я не мой муж. Я не занимаюсь тем дерьмом, которое он делает, — поправляю я, качая головой из- за промаха.
— Тебе и не нужно этого делать. Тебе не нужно никаких особых навыков; пара сисек, твой шикарный рот — я думаю, ты отлично справишься.
— И в чем конкретно заключается это задание?
Антонио Кастелланос снова улыбается мне своей жуткой неулыбкой, и у меня по коже бегут мурашки, но я сохраняю хладнокровие, потому что у меня это хорошо получается. — Соблазнение.
Закатывая глаза, я говорю: — Фу, серьезно? Нет, спасибо. Мужчины отвратительны.
Он выглядит немного ошарашенным этим, его брови поднимаются. — Ты ешь киску?
Мне удается не фыркнуть. — Я могла бы начать, если Родни всего мира — это то, что там осталось.
Я наконец- то заинтересовала Антонио, несмотря на то, что он, я думаю, была веселой, но теперь гигант остается сосредоточенным. — Это не просьба, — говорит мне Гигант, поднимая ногу и наступая ботинком на фотографию Лили в рамке, на этот раз разбивая ее вдребезги.
Протрезвев, я сглатываю, глядя на Антонио Кастелланоса. — Хорошо. Мне нужно больше информации. Кого я соблазняю? И с какой целью?
У меня такое чувство, что он упивается тем, что собирается сказать, но мне от этого не становится менее комфортно — потому что мне и так чертовски некомфортно, я просто не вижу смысла съеживаться. Если они хотят от меня одолжения, пусть делают одолжение — давайте перейдем к делу, чтобы я могла согласиться трахнуть какого- нибудь мудака и выставить их из моего дома.
— Я немного ввел в заблуждение. Я имею в виду, тебе придется соблазнить его, но на этом работа не заканчивается.
Конечно, это не так. Сохраняя хладнокровие, я спрашиваю: — Итак, в чем заключается работа?
Его губы складываются где- то между улыбкой и насмешкой, и, несмотря на намек на то, что я ему нравлюсь, у меня такое чувство, что это совсем не так, когда он говорит: — Ты собираешься убить Матео Морелли.
Глава Вторая
Я не хотела смеяться.
На самом деле, это не смешно.