Затаившись, я стояла в коридоре и внимательно вслушивалась в то, что происходит на кухне.
— Она тогда сломалась. Мы старались её поддержать: говорили, что надо быть сильной, взывали к ответственности перед детьми. Теперь-то я знаю, что надлом произошел раньше. В момент вашей встречи. Она рассказала мне всё.
— Осуждайте меня, Кимберли, но только не её.
От убеждённости, прозвучавшей в этих словах, произнесённых тихим, но твёрдым голосом, у меня сжалось сердце.
— Нет, — немедленно запротестовала Ким. — Я не в праве кого-либо осуждать. Хотя бы потому, что ничего подобного в моей жизни не было. А если бы даже и случилось, не стану кривить душой — вряд ли я поступила бы иначе. Это касается только вас, Оливии, ну и моего брата. Хотя… — Она на мгновение задумалась. — Нет, вряд ли это касалось Майкла.
— Спасибо, что понимаете нас.
— Это вам спасибо, что сделали из неё настоящую женщину. — Вот уж не думала, что до этого момента Ким не считала меня таковой! — Только с вами Лив стала слабой. Она так долго сопротивлялась, так привыкла к тому, что все видят в ней принципиальную, гордую Оливию, что, проявив однажды слабость, растерялась. Она честно пыталась забыться, хотя ей было тяжело тогда — сразу по возвращению. Я хорошо это помню: она выглядела растерянной, хотя делала вид, что всё в порядке. Если бы Майк не погиб, думаю, со временем всё бы наладилось.
— А дочь? — прервал Ким Дилан. — Вы думаете, она бы смогла скрывать её происхождение от мужа?
— Думаю, могла бы. Майклу никогда бы в голову не пришло, что он не имеет отношения к рождению Эбби.
— Он любил Лив?
— Любил. И я не солгу, если скажу, что и она его любила. Возможно, этой любви им хватило бы до конца жизни. Но случились вы, и всё изменилось. Не смотрите на меня так, я же права.! Я говорю, что не осуждаю вас, потому что не знаю, кто у кого случился: вы у Лив или Лив у вас. Думаю, свою адскую сковородку вы уже спалили. Как и она.
Ким замолчала, а я ощутила, как по щекам снова бегут слёзы.
— Позвольте ей быть слабой, Дилан. Любите её. Не требуйте от неё больше, чем она может дать. Хотя мне кажется, что для неё сейчас нет предела в любви. Мы здесь справимся, а вы забирайте и увозите их. Но я хочу сразу предупредить: с Максом будет нелегко. Сейчас он очарован вами, я знаю. Всё может измениться, когда он узнает, что вы посягнули на его территорию. Вам надо очень постараться сделать из парня слабого мальчишку, как из Лив — слабую женщину. Эти двое больше не могут быть сильными. На это им уже сил не хватит.
Всхлипнув на последних словах, я выдала своё присутствие.
Через несколько мгновений сильные руки заключили меня в объятия, и я заплакала на груди у Дилана, дивясь тому, какой эффект произвела на меня маленькая речь Ким.
Перед глазами мелькали картинки из жизни.
Вот я — семилетняя — глажу себе тёмно-синюю школьную юбку, пока мама болтает по телефону. "Аккуратно, Ливи. Ты неправильно загладила складку".
Вот я ставлю её перед фактом, что возвращаюсь к отцу, и мама всерьёз говорит, что без меня пропадёт. Я успокаиваю её и показываю Тиму, где лежат таблетки для посудомоечной машины.
Вот я заполняю папин холодильник, в морозильнике которого лежат просроченные упаковки с замороженной пиццей.
Вот разбираю кучу носков Майка и выбрасываю пять штук непарных.
Вот дую на разбитую коленку Макса; вот дую на разбитый локоть Майка; вот дую на свой порезанный палец и плачу, плачу горько, потому что мне никто не дует. Нет, если я закричу, то сбегутся все и от усердия сдуют меня на другой конец города. Но я хочу, чтобы мне подули сейчас. У меня сейчас болит.
— Сейчас болит, — всхлипываю я.
Дилан берёт моё лицо в ладони и начинает целовать мокрые щёки.
— Ш-ш, маленькая моя. Больше не будет…
Я люблю его. Боже, как же сильно я его люблю!
Стоя к прихожей, Ким смотрела, как мы одеваемся.
— Может, мне всё-таки поехать с вами? Всё равно уснуть сегодня уже не смогу, зато помогу собраться.
— Нет, дорогая, спасибо. Я не в силах сейчас думать о сборах. Возьму кое-что на первое время, а там будет видно.
— Сначала я заставлю тебя хотя бы пару часов поспать. — Дилан помог мне надеть пуховик, а затем подал руку Ким. — Мне было приятно снова видеть вас, Кимберли.
— И мне вас, Дилан. Заботьтесь о них хорошенько.
— Это моя первоочередная обязанность.
— Рада слышать.
— Мы заедем в восемь, — напомнила я.
— Можете и к девяти. Я накормлю их завтраком и соберу вещи.