— Макс, я очень тебя люблю. — Я сказала это, прежде чем он напридумывал себе бог знает чего. — Ты и Эбби — два самых дорогих человека в моей жизни.
Мои слова нисколько его не успокоили.
— Ты чего, мам? Что-то случилось?
Я вздохнула. Чёрт, так только хуже. Ладно, начну по-другому:
— Помнишь, как мы осенью ездили в детские больницы?
Макс кивнул.
— Помню. Ты читала там свои истории.
— Да, правильно. Тебе нравилось ездить со мной?
Макс расслабился и сел рядом со мной на диван.
— Ну да. Только не нравится, что так много детей болеет.
— Мне тоже это не нравится, мой хороший, — я приобняла его за плечи. — Но, к сожалению, так бывает, и мы изо всех сил должны постараться помочь этим малышам.
Макс согласно кивнул.
— Я бы ещё ездил, мам. И многие ребята из нашего класса тоже говорили, что они хотели бы помочь. И игрушки принести, и книжки почитать. Для этих ребят это же тоже важно. Это как бы тоже лечение?
— Да, сынок. Доброе отношение и слова поддержки подчас творят чудеса, и лечение проходит более успешно. Макс, — я взяла сына за руку. — Мне дают работу в благотворительном фонде, который занимается организацией подобных мероприятий.
— Здорово!
— В Сиэтле. Они ждут меня в среду.
Макс присвистнул.
— Так скоро?
— Да.
Он на пару секунд замолчал, а потом резко вскочил и встал напротив меня:
— Ты поэтому сначала сказала, что любишь нас, да? Ты уезжаешь, да? Оставляешь нас здесь, а сама уезжаешь, да?
Я на секунду опешила от обиды и вызова, звучавших в надрывном голоске. С каждым заданным вопросом Макс будто наседал на меня.
Протянув руку, я подтянула к себе своего взъерошенного воробышка.
— Что ты, малыш! Что ты, успокойся! Я не оставляю вас. Я хочу, чтобы вы поехали со мной. Прямо сейчас поехали. — Говоря это, я гладила его по голове. — Я никогда бы вас не оставила, родной мой. Как я могу.
— Ты уже несколько раз уезжала, — пробубнил он глухо, и я поняла, что мои отъезды очень беспокоили сына.
— Я не хочу больше надолго вас оставлять. Именно поэтому и прошу сейчас согласиться поехать со мной. Эбби маленькая, я нужна ей. Мы нужны ей. Оба нужны, сынок.
— Нас Дилан отвезёт, да?
— Да.
— На самолёте? — В карих глазах, с надеждой смотрящих на меня, загорелись искорки предвкушения новых приключений. И я бессовестно решила этим воспользоваться.
— Да, на самолёте.
— Майк и Марк умрут от зависти! — захихикал он.
— Только выезжать надо немедленно.
— Почему?
— Потому что погода может испортиться, и мы застрянем как тогда, в Сиэтле.
— О’кей.
Похоже, объяснение его вполне устроило. Но внезапно Макс нахмурился:
— А школа?
— Ну, этого добра в любом месте хватает, — подмигнула я сыну.
Макс снова захихикал:
— Круто! Пропущу контрольную по математике.
— Не больно-то радуйся. Потом придётся догонять.
— Подумаешь — математика! — он пренебрежительно махнул рукой. — Дилан обещал в следующий раз дать потрогать штурвал.
— Да, по сравнению со штурвалом математика — действительно ерунда.
Макс даже начал пританцовывать от возбуждения. А затем внезапно остановился:
— Эй, а как же дом? А дедушки?
"Ну почему, почему ты у меня такой умный?" — мысленно простонала я. Как же мне необходим обычный восьмилетний мальчишка, у которого мысль о штурвале вышибает из головы все остальные. Но я знала, что мой сын не таков; что он просто обязан был задать этот вопрос.
— За домом присмотрит тётя Ким. Дедушка Генри в курсе, и он сам всё скажет дедушке Марти. А как устроимся, мы обязательно приедем их навестить. И будем приезжать всякий раз, когда вы захотите друг друга увидеть.
— Клёво. Пойду, напомню Дилану про обещание. Чёрт, обидно, что парни в школе. — С этими словами сын убежал, оставив меня одну.
Минут через пять появился Дилан. Он остановился, не дойдя до меня пары шагов.
— Кимберли повела детей одеваться.
Любящие глаза смотрели на меня с сочувствием, и, не выдержав, я сказала ему то, что жгло моё сердце:
— Я обманула его. Я сказала, что меня пригласили работать. Впервые в жизни обманула.
Я запнулась, осознав, что так оно и есть: впервые в жизни я намеренно сказала сыну неправду.