Школа Максу понравилась. И учительница, и одноклассники — в первую неделю я не слышала от него никаких жалоб.
А вот на следующей я услышала жалобы на него.
Всё изменилось после нашей поездки в Лонгвью.
Как и обещала, в пятницу я повезла детей к отцу. И Дилан, как и обещал, поехал с нами.
— А ему зачем ехать? — нахмурился Макс.
Я снова принялась объяснять, что Дилан теперь всегда будет с нами.
— Мы теперь семья, сынок. А в семье не бывает по-другому.
Макс лишь бросил на меня хмурый взгляд и ничего не ответил.
Это был первый звоночек.
Второй прозвенел, когда Макс проигнорировал приглашение Дилана зайти в кабину пилота, и весь полёт до Келсо просидел в своём кресле, с преувеличенной заинтересованностью изучая последний выпуск любимых комиксов. По-моему, он успел прочесть его раз десять, не меньше, особенно рьяно начиная листать, когда Дилан выходил к нам. В Лонгвью, не забегая домой, Макс отправился к "эм квадрату", и практически все выходные мы его не видели.
Я познакомила Дилана с Марти. Он пришёл к нам в субботу вместе с папой, и мужчины долго сидели в гостиной, попивая пиво и разговаривая, пока я, Ким, Талула и Эбби крутились на кухне, готовя большой субботний обед.
Когда Дилан ненадолго вышел, я отозвала Марти в сторонку.
— Ты видел его?
Имена были не нужны.
— Нет. Он уехал. Сказал матери, что взял отпуск, и укатил куда-то на машине. Вот уже неделю как.
— Я волнуюсь за него.
— Не переживай, — Марти погладил меня по руке. — Парню надо остыть и набраться мужества, чтобы прийти к тебе за прощением. А он придёт. Я уверен.
Я кивнула:
— Я тоже.
— А он, — Марти мотнул головой в сторону, куда ушел Дилан. — Он ведь не поверил тебе, да?
— Нет, — я грустно улыбнулась. — Не поверил ни на секунду.
— Он уже пытался прощупать у меня почву. Спрашивал, что да как.
— А ты?
— А я сказал, что увидел лишь результат. Самого происшествия не видел. Выгораживаю этого маленького засранца, а может, и зря. Надрал бы ему твой Дилан задницу, авось ум бы появился.
— Марти, спасибо тебе. — Не удержавшись, я обняла его.
— Да за что, милая?
— За всё: за то, что понял, что приехал сегодня, за то, что принял Дилана…
— Он хороший парень, Ливи. Серьёзный. Совсем не такой, как Майк.
— Да, — согласилась я с ним, — он другой. И я с ним другая.
Наш долгий и шумный обед перерос в такой же шумный ужин. Позже к нам присоединились Пол, Сандра с Беном и ещё несколько ребят, прознавших, что я приехала вместе с мужем.
Вечеринка была шумной. Дилан нашёл язык со всеми моими друзьями и родными, чему я была очень рада. Я не выпускала его из виду. С чувством, похожим на гордость, я смотрела, как он что-то увлечённо рассказывает парням, как задорно смеётся, превращаясь в мальчишку, как внимательно слушает. Я уже видела Дилана на светском приёме, но сейчас, в маленькой гостиной моего старого дома, под завязку набитого близкими мне людьми, он смотрелся так же органично, как и в огромном зале чикагского отеля, рядом с сильными мира сего.
Да, я гордилась им. Гордилась тем, что этот великолепный мужчина мой. Внимательный, предупредительный, чуткий, заботливый — это всё мой Дилан.
— Люблю тебя, — прошептала я, будто ненароком задев его, когда протискивалась через толпу гостей с целью… а с какой целью? Для меня цель была одна — он. Да, я банально помечала территорию, хотя знала, что здесь никто никогда не позарится на чужое. Во мне разыгралось непреодолимое желание показать, что он со мной. Глупое, дурацкое, совершенно подростковое желание, но сопротивляться ему было сложно.
Он остановил меня, перехватив всего лишь в полудвижении, и я моментально оказалась в его объятиях. Дилан продолжал говорить с Хосе про победу "Сиэтл Мэринерс" в открытом чемпионате, про самый быстрый хоум-ран, который показал один из наших игроков, но его объятия ни на секунду не ослабевали.
От Дилана меня оторвал Макс. Он дёрнул меня за руку. Его мордашка выражала крайнюю степень недовольства.
— Мам, десять часов.
— И чего?
— Эбби уже сто лет, как пора спать, а вы тут гуляете.
— Ну, ляжет попозже, делов-то? Ты никогда не был против наших посиделок, чего вдруг?
— Того. Спать пора, — угрюмо ответил Макс, таща меня за собой на второй этаж.
Искупав Эбби, я уложила дочь в кровать, и Макс решительно выставил меня из комнаты.
— Я сам ей почитаю, — безапелляционно заявил сын.