Едва за мной закрылась дверь, как за ней раздался громкий плач Эбби. Как фурия я влетела в комнату, обнаружив дочь, в истерике колотящей кулачками по бортику своей кроватки, и Макса, красного как рак.
— Неть, неть, — кричала Эбби. — Отстань! Мамааааа!!!
— Что здесь происходит?
Я в растерянности уставилась на детей, полностью дезориентированная их первой в жизни ссорой.
— Качю Дивана, качу, — кричала Эбби.
— Спи давай, — шипел на неё Макс. От злости, с которой он смотрел на сестрёнку, мне стало не по себе.
— Что случилось? — я положила руку на плечо Макса, отвлекая его внимание.
— Вспомнила, что Дилан её не поцеловал.
Чёрт!
— Сейчас я его позову.
— Не надо, и так уснёт.
— Качю, качю, качю-юю, — заверещала Эбби. — А-ааа…
Не обращая внимания на протесты Макса, я вышла из комнаты. На лестнице я громко позвала Дилана. Через секунду он оказался рядом.
— Что случилось, малыш?
— Эбби хочет пожелать тебе спокойной ночи.
Не передать, какой радостью полыхнули его глаза. Но лишь на мгновение — радостный огонь в искрящихся изумрудах погас, сменившись озабоченностью.
— Что такое? — прошептал он, смотря мне в глаза.
— Там Макс. Он…
— Я понял.
Как только Дилан вошёл в спальню, оттуда немедленно вылетел Макс.
Его первая драка в школе произошла через три дня.
На вопрос о её причине сын ответил: "Потому что он приставал". Сначала я приняла это за единичный случай, но, когда ситуация "он приставал" получила продолжение, я забила тревогу.
Успеваемость Макса понизилась. Я списала это на различие школьных программ Сиэтла и Лонгвью, но, когда разобралась в темах, которые изучал Макс, поняла, что ничего сверхъестественного ему не задавали. Он просто "забил" на уроки.
Теперь каждый вечер я просиживала вместе с ним за учебниками, желая, чтобы если не поведением, то оценками Макс снискал к себе доброе отношение учителей. Хотя, чего греха таить, — добрее было некуда.
Я понимала, оттуда растут ноги. Дилан не раз говорил, что Максу нужно время, что нам надо потерпеть, и это обычная реакция для восьмилетнего мальчика. Но я понимала, что не всё так просто. Нежность Дилана ко мне и к Эбби Макса раздражала. В течение дня его настроение менялось по нескольку раз. Сын будто не позволял себе до конца расслабиться, будто собирал силы, чтобы в какой-то момент вспыхнуть. Он мог спокойно возиться с Диланом на заднем дворе, а через пять минут вбегал в дом, хлопнув дверью.
Главным же раздражителем Макса стала Лиззи. Всякое общение с ней заканчивалось скандалом. Повода искать не надо было, достаточно одного присутствия этих двоих в одной комнате. Игрушки, мультики, еда, даже чёртова погода — всё становилось причиной спора.
Почему-то Кэтрин находила эту ситуацию забавной, полагая, что дочери полезно с кем-нибудь побыть в конфликте: "Уж больно сладко ей жилось до появления Макса", — повторяла она, когда я в очередной раз извинялась за его поведение.
Слава Богу, девочка не давала себя в обиду. Характер у Лиззи определённо был мамин. И если Макс выплёскивал на неё своё раздражение, то, по моему мнению, шестилетняя Элизабет Митчелл кое-где специально провоцировала его, получая удовольствие от споров. Да, такого опыта со спокойными и рассудительными мальчиками Ньютонов у неё не было. А Адам и Джордж в свою очередь, всячески пытались помирить скандалистов.
Через некоторое время я поняла, что без чьей-либо помощи мне с Максом не справиться.
Чем больше я говорила с ним, тем сильнее он закрывался. Чем больше Дилан проявлял внимание к нам, тем больше Макс от него отворачивался.
— Он будто одёргивает себя, боится, что подпустит тебя слишком близко, — говорила я Дилану.
Он обнимал меня, утешая и в который раз повторяя, что всё наладится и что нужно время.
Время… Почему-то мне казалось, что сейчас оно не было нашим союзником.
Пасхальные каникулы, выпавшие в этот раз на предпоследнюю неделю апреля, внушили надежду, что всё ещё можно исправить.
Дилан предложил провести их на море, и я с радостью согласилась. Белая вилла, полная света и тепла, — место, где мы познакомились — перспектива пожить неделю в курортном раю очень меня вдохновила. Дилан предложил собрать большую компанию, и в следующий приезд в Лонгвью пригласил погостить туда Ким и мальчиков.
Макс сначала отнёсся к поездке без энтузиазма, но, когда узнал, что едет "эм квадрат", обрадовался и, так же как и я, считал дни до поездки.
Компания собралась внушительная, нам пришлось лететь регулярным рейсом. Для Майка и Марка Джонсов это был первый полёт — не считая их короткого перелёта до Сиэтла, — и, в отличие от остальных ребятишек, они спокойно сидели в своих креслах, практически безотрывно таращась в иллюминатор. Остальные бегал по просторному салону бизнес-класса, и никакие увещевания не помогали успокоить расшалившихся мальчишек.