Внезапно я вспомнила обрывки сна — или это было видение… Там был кто-то, кто любил меня, и он говорил о рае — моём собственном рае, который подарит мне Дилан. Тогда я поверила этим словам и сейчас ещё больше в них убедилась. Я пойду куда угодно за этим мужчиной. Где бы ни был он, — мой рай там.
— Да, — ответила я просто.
— Что "да"? Ты согласна, что это ошибка?
— Я не хочу говорить об ошибках, милый. Что бы мы ни делали, ничего не было ошибкой, если это позволило нам быть вместе. "Да" означает, что я согласна.
— Значит, ты выйдешь за меня замуж? Снова?
— Да. Я с удовольствием выйду за тебя замуж снова. И буду делать это столько раз, сколько ты будешь мне предлагать.
— Тогда завтра вылетаем в Вегас, — довольно улыбнулся Дилан.
— Ну уж нет! Никакого венчания в карамельной церкви с пьяным Элвисом. Я хочу настоящую свадьбу. С девичником, тошнотворным запахом цветов по всему дому, с бросанием букетов и обязательным тортом в десять ярусов.
— И ты сможешь всё это выдержать?
— Что ты! Я всю жизнь мечтала о такой свадьбе.
Весь свой скудный актёрский талант я вложила в эти слова, но мой умный муж мне не поверил. И, разумеется, он был прав: ничто не пугало меня больше, чем вся эта предсвадебная котовасия, особенно, если центром мероприятия должна стать я. Но что такое мои желания по сравнению со счастливым блеском в глазах любимого мужчины.
— Я люблю тебя, моя Лив, — Дилан наклонился и поцеловал мой живот. — И тебя люблю, маленький. Мама согласилась выйти за меня замуж. Скажи ей, что я очень этому рад.
И малыш сказал: в тот вечер я впервые почувствовала его шевеление.
О своём решении мы объявили на традиционном субботнем ужине у родителей Дилана. Женская половина семьи пришла в восторг и немедленно приступила к планированию торжества. Координатором назначили Фиби. Единственное, о чем я просила, чтобы всё было как можно скромнее. Церемонию решили провести во дворе дома Митчеллов, как и приём. На подготовку отвели месяц.
— В назначенный день ты должна быть в белом. Больше от тебя ничего не требуется. — Эти слова Кэтрин грели душу.
Единственным делом, требующим моего участия, был выбор платья. Но, как оказалось, что и его я с лёгкостью провалила, поставив под угрозу само торжество.
— Забери меня отсюда! Немедленно забери, слышишь? — кричала я по телефону Дилану.
— Малыш, неужели так всё плохо?
— Плохо? Плохо — не то слово! Чудовищно! Катастрофически, адски бессмысленно и адски чудовищно!
— Я же предлагал тебе всё сделать по-быстрому.
— По-быстрому у нас с тобой уже было. Ты забыл предупредить, что твоя сестра — маньячка. Я бы никогда не согласилась "ни о чём не беспокоиться и довериться ей". — Я произнесла это, как мне казалось, голосом Фиби. На том конце раздался смех. — Да! И нечего смеяться! Мне плохо, мне жарко. Мне надо в туалет, а я не знаю, как без потерь снять это платье. И… оно кусается, Дилан! Это дебильное платье кусается-яя…
На последнем слове я заскулила.
Да, давно я не скулила. Хотя, если хорошенько подумать, я вообще никогда не скулила! Я даже не знала, что могу скулить., и что когда-нибудь мне захочется это сделать. И что самое смешное: за этот скулёж мне не будет стыдно.
Но если бы я хоть на секунду представила, что вместо утешений и увещеваний услышу из трубки рявканье, то поостереглась бы подобным образом давать волю эмоциям. Как говорится, задним умом все мы Эйнштейны.
— Рви это платье к чёртовой матери! Через десять минут я за тобой заеду.
— Но… — мяукнула я, моментально осознав, что перегнула палку.
Ох-х, зря я это сделала. Быстрей, быстрей из примерочной! Надо предупредить Фиби, что вскоре на нас обрушится локальный торнадо. И, между прочим, в лучших традициях метеобюро у него имеется имя.
Выпутавшись из белых шёлковых штор, я вывалилась из примерочной к ногам своей золовки и двух похожих друг на друга женщин-консультантов, сидевших вместе с ней на белом диване. Они напоминали откормленных наседок, охраняющих своих цыплят, роль которых выполняли развешанные по всему залу белые платья.
Белое, белые, на белом — как можно работать в такой обстановке и не сойти с ума? Даже чашки с предложенным нам чаем были белыми. Как и восхитительное воздушное пирожное, которое я едва надкусила.
— Мне понравились первое и седьмое.
— Седьмое? Тебе не кажется, что оно полнит?
— Меня сейчас полнит всё. Даже носовой платок в кармане. По крайней мере, то платье не похоже на зефир и не кусается, как последнее.