Дверь в комнату мальчиков была приоткрыта. В коридоре горел маленький ночник. При его тусклом свете я пыталась отыскать в куче ног, рук и одеял своего сына. Сделать это было непросто: все трое мальчишек были темноволосыми, все раскидывали во сне руки и ноги. Они всегда сваливали на пол матрасы и так, вповалку, засыпали перед телевизором. Приглядевшись, я увидела полосатую пижаму Макса, которая всегда хранилась у Джонсов - на случай, если он задумает у них переночевать. Помимо пижамы, в шкафах близнецов можно было найти и другую его одежду, в которой, если что, можно было бы пойти в школу. Кое-какая одежда Майка и Марка хранилась у нас. Стало грустно от того, что, возможно, это последний раз, когда Макс ночует у своих кузенов вот так, запросто. Сейчас это было легко сделать - достаточно просто добежать до другого конца улицы. Увезя сына в Сиэтл, я лишу его подобной радости. Как и общения с друзьями, с дедушками, со Стивом... Тяжело даже помыслить об этом, не то что сделать. Я тихонечко прикрыла дверь, с грустью думая о том, как же счастлив сейчас мой мальчик и сколько ему придётся ещё пережить, прежде чем он сможет снова вот так, беззаботно, спать на полу в комнате своих кузенов.
Эбби крепко спала, и, как я и ожидала, была полностью раскрыта. Я обожала эту её привычку, оставшуюся с младенчества, спать на животе с согнутыми ногами и оттопыренной кверху попой. Макс в её возрасте тоже любил так спать, но как-то незаметно для меня перестал, больше предпочитая позу на боку, подперев щёку рукой. Эбби пока доставляла мне это удовольствие: я могла подойти к спящей малышке и, нагнувшись, поцеловать кругленькую попку, обтянутую розовой поросячьей пижамой. Вот и сейчас я не удержалась и, прежде чем натянуть на дочь сброшенное на пол одеяло, тихонько чмокнула её прямо в нарисованный маленький хвостик. Спустившись вниз, я бросила взгляд в зеркало перед лестницей. Ну и пугало! Волосы растрепались, тушь потекла, вырез джемпера сбился набок, обнажив чёрную бретельку бюстгальтера. Я принялась приводить себя в порядок, одновременно прислушиваясь к голосам, доносящимся из кухни. - Нет, Кимберли, это моя вина. Я должен был всё предусмотреть. Должен был хорошо подумать, прежде чем что-то предпринять, но... - Голос Дилана стал тише, и я непроизвольно сделала шаг в сторону, напрягая слух. - Если бы она отказала мне, я... Я не знаю. Я... - А если бы она и вправду отказала? Что бы вы сделали тогда? Голос Ким был тихим, но требовательным. Я отчётливо представила, как она буравит Дилана тёмными глазами в ожидании ответа. «Милый, я не знаю, о чём вы, но что-то подсказывает мне, что вам обоим нужен этот разговор. Прошу тебя, будь честным. Ким мне как сестра. Она любит меня и детей, и обязательно полюбит тебя. Нет, она уже любит тебя, потому что тебя люблю я. Но ей нелегко, любовь моя...» Сосредоточившись на этой мысли, я едва расслышала ответ Дилана. - Не знаю, что бы делал потом, но сначала я... Я бы не смог с этим жить. - Потом с этим не смогла бы жить она, и дети остались бы сиротами. Ким невесело рассмеялась. Когда после она заговорила, я едва могла разобрать речь: Ким почти тараторила, будто торопилась рассказать Дилану нечто важное, не предназначенное для чужих - в данном случае, моих - ушей. - Вы должны понять: она не совсем обычная - наша Лив. Она с детства воспитала в себе огромное чувство ответственности. И не за себя - это само собой, а за всех нас - родных, друзей, родителей. Даже в школу сама записываться ходила, представляете? Генри бы вечно занят на службе, а Хлоя... Хлоя просто об этом не вспомнила. Лив с первого класса готовила себе завтраки, и, как вы понимаете, это были не только шоколадные батончики. Она привыкла к ответственности, и мы знали, что на Лив Дэвис всегда можно положиться. Да, она выглядит слабой, но никогда ею не была. Мой брат любил её, но, да покарает меня Господь, если он не был счастливым сукиным сыном, купавшимся в этой любви. Любовь Лив к нему была скорее сестринская, если не сказать материнская. Она потакала Майклу, хотя со стороны казалось, будто они на равных. Нет - в их семье мужиком была Лив, и кроме меня мало кто об этом догадывался. Когда Майк погиб, я думала, что именно этот стержень удержит её; придаст силы пережить трагедию. Но я ошиблась. Мы все ошиблись. Ким замолчала, а я так и застыла на месте, держа в волосах расчёску. Что она говорит? Зачем она это говорит? Дилану совершенно не нужно знать, как я жила с Майклом. Это не имеет никакого отношения к нашей ситуации. Но какая-то не совсем честная часть меня жаждала услышать её слова; понять, почему Ким говорит их именно сейчас. Затаившись, я стояла в коридоре и внимательно вслушивалась в то, что происходит на кухне. - Она тогда сломалась. Мы старались её поддержать: говорили, что надо быть сильной, взывали к ответственности перед детьми. Теперь-то я знаю, что надлом произошел раньше. В момент вашей встречи. Лив всё мне рассказала. - Осуждайте меня, Кимберли, но только не её. От убеждённости, прозвучавшей в этих словах, произнесённых тихим, но твёрдым голосом, у меня сжалось сердце. - Нет, - немедленно запротестовала Ким. - Я не в праве кого-либо осуждать. Хотя бы потому, что ничего подобного в моей жизни не было. А если бы даже и случилось, не стану кривить душой - вряд ли я поступила бы иначе. Это касается только вас, Оливии, ну и моего брата. Хотя... - Она на мгновение задумалась. - Нет, вряд ли это касалось Майкла. - Спасибо, что понимаете нас. - Это вам спасибо, что сделали из неё настоящую женщину. - Вот уж не думала, что до этого момента Ким не считала меня таковой! - Только с вами Лив стала слабой. Она так долго сопротивлялась, так привыкла к тому, что все видят в ней принципиальную, гордую Оливию, что, проявив однажды слабость, растерялась. Она честно пыталась забыться, хотя ей было тяжело тогда - сразу по возвращению. Я хорошо это помню: она выглядела растерянной, хотя делала вид, что всё в порядке. Если бы Майк не погиб, думаю, со временем всё бы наладилось. - А дочь? - прервал Ким Дилан. - Вы думаете, она бы смогла скрывать её происхождение от мужа? - Думаю, смогла бы. Майклу никогда бы и в голову не пришло, что он не имеет отношения к рождению Эбби. - Он любил Лив? - Любил. И я не солгу, если скажу, что и она его любила. Возможно, этой любви им хватило бы до конца жизни. Но случились вы, и всё изменилось. Не смотрите на меня так, я же права.! Я говорю, что не осуждаю вас, потому что не знаю, кто у кого случился: вы у Лив или Лив у вас. Думаю, свою адскую сковородку вы оба уже спалили. Ким замолчала, а я ощутила, как по щекам снова