Мы поселились в тех же комнатах, которые занимали во время первого визита к родителям Дилана. Правда, в отличие от прошлого раза, к нашему приезду в доме основательно подготовились: кровати, на которой мы спали вместе с Эбби, не было - вместо неё стояла большая тахта. Рядом - детская кроватка, украшенная бледно-жёлтым балдахином с изображением диснеевских принцесс. Так же появился вместительный шкаф для одежды, несколько открытых стеллажей, куда можно было поставить всякую мелочь - комната сразу перестала быть безликой гостевой спальней. В бывшей комнате Фиби, которую в прошлый приезд отвели Максу, изменений было немного. На письменном столе красовался новенький ноутбук. Книжные полки освободили, как и шкафы для одежды. На стене висела огромная плазменная панель. Под ней на низкой длинной тумбе стояли двд-плеер, тонкие высокие колонки и огромный ряд дисков с мультиками и фильмами. - Личный домашний кинотеатр, - ахнул Макс. - Круть! Он упал на колени, рассматривая диски. Потом метнулся к компьютеру, принявшись хватать со стола разноцветные коробки. - Ох, ни фига себе! - От восхищения карие глазёнки расширились. Макс с благоговейным трепетом повернулся ко мне, показывая одну из коробок: - Это же «Плейстейшен», ты понимаешь? Я не понимала, но на всякий случай кивнула. - Думаешь, мне разрешат в неё немного поиграть? Смотри, тут и дисков куча, - он показал рукой на заполненные полки на стене. - Полная коллекция «Нид фо спид» и стрелялок куча. Макс начал перебирать диски, то и дело выкрикивая какие-то одному ему понятные названия: - «Кол оф дьюти», «Звёздные войны»... офигеть! Её же только продавать начали! Мам, а мы надолго тут? Я засмеялась. - Особо не обольщайся! Всё равно целыми днями играть не дам. Сын и бровью не повёл. - Классно! Как же классно! Жаль, что ничего не подключено. - Неплохо было бы спросить разрешения, прежде чем что-то трогать? - Да? А у кого? - Ну, я полагаю, что у мистера и миссис Митчелл. Всё-таки это их дом. - Ага, понял! Глазёнки Макса блеснули, и он стремглав выбежал из комнаты.
Я вернулась в спальню и принялась разбирать сумки. Большой шкаф через пару минут заполнился детскими вещами: трусики, маечки, футболки, свитера, брюки и юбочки с платьицами уместились в четырёх просторных ящиках. Мои вещи заняли всего одну полку, и, разбирая их, я обнаружила, что не взяла ничего, в чём могла бы спать. Моя любимая пижама с Молнией МакКуином валялась сейчас в корзине с грязным бельём в оставленном доме, а взять хотя бы мало-мальски приличной длины футболку я не догадалась. Не спать же при детях в одном белье. Может, у Дилана можно чем-то разжиться? Лишь одна мысль о нём вызвала на лице улыбку. Я застыла, мечтательно уставившись в окно на блестевший в вечерних сумерках залив. На нём, наполовину занесённом снегом, кое-где виднелись яркие огни судов. Самыми большими из них были два, идущих друг навстречу другу, парома. Один шёл со стороны Байнбриджа и был освещён менее ярко, чем другой - сиэтловский, ярким пятном выделяющийся среди многообразия огней залива и побережья. Он, как мне показалось, имел большую осадку, неся в себе множество людей и машин, возвращающихся домой в конце рабочего дня. Мне показалось это символичным: два парома - одинаковые и непохожие одновременно - пересекались в одной точке тёмного водного пространства, чтобы разойтись по разные стороны залива. Так и мы с Диланом - два совершенно разных человека, встретились в бескрайнем жизненном море, чтобы навсегда пристать к своим берегам. Но вопреки всему, мы снова сошлись в одной точке, пройдя через немыслимое количество бурь и не менее разрушительных штилей, пронося сквозь все испытания воспоминания о неповторимом мгновении нашей близости. Может, то, что мы не смогли забыть, в конечном итоге и привело нас друг к другу. Впервые за все эти сумасшедшие дни я осталась одна и наконец-то начала успокаиваться. Я могла ни о чём не думать, будучи в безопасности этого великолепного дома, не волноваться за детей, наслаждаться счастьем быть рядом с одним из лучших мужчин в мире. Хотя нет - для меня он был самым лучшим! В груди будто раздулся огромный шар, когда я вспомнила о наших занятиях любовью; о его словах, что он шептал мне, об ощущениях, которые вызывали во мне его прикосновениями. Мой любимый, мой единственный... Сильные мужские руки обняли меня за плечи, притянули к груди, и я с наслаждением закрыла глаза, расслабляясь в знакомых объятиях. - Я соскучился. - Я думала о тебе. Дилан рассмеялся и поцеловал меня в чувствительное местечко на шее. От прикосновения его губ по телу побежали мурашки. - Расскажешь, о чём именно? - промурлыкал он. Плечи затряслись от смеха, когда, покраснев, я замотала головой. - По твоей реакции я догадываюсь, что воспоминания эти довольно пикантны, - Дилан продолжал шептать, периодически прикасаясь к уху губами. - Что же заставило покраснеть эти очаровательные ушки? Я по-девчоночьи хихикнула. - Мне бы хотелось, чтобы ты сосредоточилась на этих мыслях, малышка. Сегодня ночью я собираюсь дать тебе новую пищу для размышлений. От его тона у меня подкосились ноги, и, чтобы не упасть, я вцепилась в руки Дилана. - Не говори этого. - Почему? - прохрипел он. - Потому что это неправильно. Вернее, Господи! Это... это... Я пыталась подобрать нужные слова, чтобы объяснить, что именно сейчас чувствую. Столько проблем нам предстояло решить, а в голове мысли только о том, как мы окажемся наедине; о губах Дилана, руках, ласках. - У нас столько дел. Я не знаю, за что хвататься. Голова идёт кругом от всех этих перемен. Я держусь, пытаюсь уговорить себя не дёргаться - ведь ты рядом. Но именно, когда ты рядом, я ни о чём не могу думать, только о тебе, и я... я растеряна. Для меня это нетипично. Дилан глубоко вздохнул, повернул меня к себе и, двумя пальцами подняв подбородок, заглянул в глаза. - Я тоже думаю только о тебе, Лив. Ты сейчас сказала одну правильную фразу, и, пожалуйста, повторяй её почаще. Я действительно рядом. Я безумно счастлив стоять здесь и обнимать тебя. Впереди у нас - целая жизнь, и мне со страшной силой хочется побыстрей её начать. Я хочу сделать тебя счастливой, моя Лив. - Я уже счастлива, милый. Он саркастически изогнул бровь. - Ты только что призналась, что растеряна. Растерянность не очень вяжется со счастьем. - Просто я... - Тссс. Я всё понимаю. - Дилан легонько поцеловал меня в краешек губ. - Понимаю. Теперь ты со мной, и нет ничего, что я бы не сделал для тебя, слышишь? Я молча кивнула, и он снова поцеловал меня, уже более настойчиво завладевая губами. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь поцелую, но Дилан очень мягко его прервал, и когда я снова открыла глаза, то увидела, как он улыбается. Его улыбка. Его глаза в улыбке. Эти светящиеся искорки, появляющиеся в них, когда, полуприкрытые тёмными ресницами, они смотрят на меня. Его губы, чуть влажные после нашего поцелуя, немедленно зовут меня обратно. Я хочу касаться его, хочу смотреть, хочу целовать каждую чёрточку любимого лица. Разве можно любить сильнее? - Я люблю тебя, - просто говорю я и снова обнимаю его. - И я люблю тебя, жизнь моя. Он гладит меня по голове, и мы снова стоим в тишине, как внизу, в гостиной. И пусть весь мир подождёт - нам нужны эти минуты.