— О-о-о… — она смеется и прижимает его к груди. — Спасибо. Это так…
— Заботливо?
— Да.
Я замираю, полностью поглощенный тем, как радостно дрожат ее щеки.
— Можно мне войти?
Ее лицо мгновенно вытягивается.
— Не думаю, Джуниор. Мой отец может вернуться домой в любую минуту…
— Я уверен, что он будет занят сегодня вечером, — говорю я. — Я видел, как он после игры заигрывал с какой-то женщиной…
— Типично, — ухмыляется она. — Даже будучи тренером, он одерживает свои победы.
— Я припарковался в квартале отсюда и шел пешком, — добавляю я. — Даже если он вернется домой, он не узнает, что я здесь. Я улизну через черный ход, и он ничего не узнает.
— Ты действительно все спланировал, не так ли? — хихикает она.
— Что я могу сказать? Я бунтарь.
— Ты идиот.
— Ну же, Элли. — Я надуваю губы и хлопаю глазами. — Не оставляй бедного мальчика на улице. Уже темнеет. На меня могут напасть…
— Хорошо. — Она закатывает глаза и делает шаг назад. — Но только на несколько минут. Хорошо?
— Всего несколько минут, — повторяю я. Я рисую крест у себя на груди. — Перекрести мое сердце.
Она снова улыбается.
Глава 20
Элиза
Я ОТСТУПАЮ НАЗАД, и Джуниор заходит за мной в дом. Мои чувства обостряются до предела — я просто жду момента, когда машина моего отца с рычанием въедет на подъездную дорожку.
Я смотрю на любую отражающую поверхность, мимо которой мы проходим по пути наверх. Я, должно быть, ужасно выгляжу в этот момент. На лбу у меня засох пот. Волосы собраны в беспорядочный пучок, и я уверена, что не стирала этот топ несколько недель.
К счастью, Джуниор, похоже, не замечает ни одного из этих недостатков. Либо так, либо он перенял от меня немало актерских навыков во время наших учебных занятий.
Мы поднимаемся по лестнице на третий этаж. Я на мгновение замираю, взявшись за дверную ручку, быстро понимая, что собираюсь пригласить мужчину в свою чертову спальню. Мое сердце замирает, но я все равно открываю дверь, чтобы впустить его внутрь.
— Это твоя комната? — усмехается он, и в его карих глазах отражаются ярко-розовые цвета и мультяшные кошки.
— Конечно, да.… или, скорее, это комната дочери, которую Кэри Пирс считает своей. Такой она была, когда я переехала сюда.
Я стою неподвижно, наблюдая, как Джуниор подходит к кровати. Он ставит свою кружку рядом с моей лампой и снова с интересом оглядывает комнату. Я делаю быстрый глоток кофе. Это тепло и успокаивает, но я, кажется, не могу избавиться от чувства неловкости.
— Итак… как она выглядела? — Я спрашиваю.
— Кто?
— Победный трофей моего отца.
Он смеется.
— О, наверное, его обычная блондинка. Длинные ноги, большие сиськи. Наряд на десять лет моложе, чем ей…
— Звучит примерно так, — улыбаюсь я. — И у звездного квотербека больше не осталось «победных шлюшек», которых он мог бы забрать домой?
— Ты моя победительница. — Я приподнимаю бровь, и его улыбка исчезает. — Я имею в виду… — он прикусывает язык, — в моей голове это звучало совсем по-другому.
Я смеюсь над смущением на его лице.
— Все в порядке. Я понимаю, что ты имеешь в виду… Я думаю.
Я делаю еще глоток кофе, пытаясь разогнать холод в комнате, но это не помогает. Я не могу избавиться от этого с тех пор, как вернулась домой, — от мурашек, пробегающих по моей спине, не в силах решить, хочет ли он, чтобы мне было жарко или холодно. Я ставлю кружку на стол и беру со спинки стула свитер на молнии, чтобы накинуть его.
— Тебе не жарко? — спрашивает он. — Здесь жарко.
— На самом деле, я никак не могу избавиться от холода, — отвечаю я, снова чувствуя, как мурашки бегут по спине. — Должно быть, это из-за желудочной инфекции или чего-то в этом роде…
— Вот… — Джуниор подходит ко мне и кладет ладони мне на плечи. Он потирает их вверх-вниз, создавая трение о мою кожу. — Позволь мне согреть тебя.
По моему телу снова пробегает дрожь, но теперь не от холода.
— Спасибо, — мои зубы стучат, когда я говорю это, и он улыбается мне.
— Пойдем. — Он подводит меня к кровати и усаживает, хватая свернутое одеяло с края, чтобы укутать меня. — К счастью, ты смотришь на «короля помогающего больным».
— Да?
— Ничто так не поднимает настроение, как большое одеяло, удобная кровать и… — он тянется к моему прикроватному столику и хватает пульт от телевизора, — действительно дерьмовый телевизор.
Я смеюсь и откидываюсь на подушки.
— Звучит как план.