— Да, — отвечает она.
Эпилог
Элиза
5 лет спустя
Я стягиваю одеяло со спинки дивана и накрываю им свой живот, похожий на гигантский пляжный мяч. После нескольких секунд беспокойных попыток устроиться поудобнее я, в конце концов, сдаюсь.
— Элиза, ты меня вообще слушаешь? — говорит Грант, его голос едва слышен через динамик телефона, лежащего рядом с моей головой.
Я хватаю его и прижимаю к уху.
— Да, я здесь, — бормочу я. — Я официально достигла той стадии беременности, когда ничто не кажется мне достаточно хорошим, и я хочу спрыгнуть с ближайшего небоскреба.
— О, черт возьми, — смеется он. — Ты можешь целыми днями валяться в пригороде и есть конфеты с моей очаровательной крестницей. Это мне приходится иметь дело с настоящими детьми.
Я усмехаюсь.
— Луиза… не такая уж плохая.
— Пфф. Она не такая, как ты.
— Что ж, я постараюсь запланировать свою следующую беременность так, чтобы она не мешала твоим планам, Грант.
— Спасибо. Это все, о чем я прошу, — вздыхает он. — Когда же все-таки вернется этот красавчик?
Я смотрю в окно на тихий угол улицы. С неба падает снег, покрывая черную улицу свежим белым слоем.
— Я заберу его из аэропорта утром, — отвечаю я. — Ты смотрел игру в День благодарения?
— Ты спрашиваешь об этом так, как будто у меня был выбор, — смеется он. — Тай присылает мне по электронной почте основные моменты из нее два дня подряд.
— Он просто гордится своим любимым клиентом. — Я снова поворачиваюсь на диване, чувствуя, как у меня сводит поясницу. — Тай уже дома?
— Нет, думаю, у него на этих выходных какая-то конференция в Далласе или где-то еще. Никто не говорил мне, что, выходя за спортивного агента, я проведу столько праздников в одиночестве.
Я надуваю губы и снова смотрю в окно.
— Я чувствую твою боль.
— По крайней мере, у меня есть моя инженю (прим. актерское амплуа, наивная девушка)… когда она не беременна.
— Прости! — Я смеюсь.
— Все в порядке. Я просто шучу. Если этот ребенок хоть немного похож на того, который у вас уже есть, оно того стоит.
Я провожу рукой по животу и улыбаюсь.
— Согласна.
На улице на углу останавливается такси, и я прищуриваюсь, чтобы получше разглядеть сквозь густой снегопад.
С заднего сиденья выходит мужчина; высокий, широкоплечий, красивый…
Я задыхаюсь.
— О, боже мой!
— Что? — Спрашивает Грант. — Малыш? У тебя что-то случилось?
Я раскачиваюсь взад-вперед, набирая обороты, чтобы подняться с дивана.
— Это Джуниор!
— Что? Где?
— На улице. — Я ковыляю к входной двери и распахиваю ее, не обращая внимания на холод и снегопад. — Приехал на такси.
Джуниор смотрит на дом и улыбается, без сомнения, ожидая от меня именно такой реакции, как он и планировал.
— О, — говорит Грант. — Это старый трюк, я прилетел пораньше, чтобы удивить тебя. Я люблю этого человека.
— Отвали. Он уже занят, — говорю я в трубку, наблюдая, как Джуниор расплачивается с водителем и поднимает с земли свой чемодан.
— Что ж… Трахни его как следует. Он это заслужил. А я буду здесь, в городе, пить Шардоне в одиночестве и плакать над выстрелом Луизы в голову.
— Пока, Грант, — ухмыляюсь я.
— Пока, Элиза.
Я опускаю трубку, когда мой муж поднимается на крыльцо передо мной. Он останавливается в нескольких футах от меня и бросает свой чемодан, ни на секунду не отводя взгляда от моего лица.
— Что ты здесь делаешь? — Я спрашиваю.
— Я прилетел более ранним рейсом, чтобы сделать тебе сюрприз.
Я бросаюсь к нему, и он раскрывает объятия, мгновенно обнимая меня и смеясь мне в ухо.
— Все хорошо?
— Все более чем в порядке, — говорю я, уткнувшись ему в грудь, и мой голос звучит приглушенно. Я чувствую, что слезы уже готовы вырваться наружу, но мне удается справиться с гормонами, прежде чем они выплеснутся наружу. — Заходи. Здесь холодно.
Джуниор хватает свой чемодан, и я отряхиваю снег с его пальто, когда мы заходим внутрь.
— Хорошо… — Он пинком закрывает дверь и жестом предлагает мне покружиться. — Дай-ка я посмотрю на тебя.
Я вздыхаю и медленно описываю круг.
— Боже мой…
— Что?
— Ты огромная.
— Извини… — У меня отвисает челюсть. — Это все ты виноват.
— Меня не было две недели. А не два месяца.
— Добро пожаловать на девятый месяц, Джуниор, — говорю я. — Не знаю, помнишь ли ты это по прошлому разу, но это отстой.