— О, да? — Я спрашиваю. — Что там будет происходить?
— Сначала… — он наклоняется надо мной, — ты ляжешь на кровать, а потом… — Его губы касаются моих. — Я собираюсь растереть твои огромные ступни.
Я разражаюсь смехом.
— Похоже на оргазм.
— Тебе помочь встать?
— Думаю, я справлюсь.
Он отворачивается, оставляя меня еще глубже зарываться в диванные подушки.
Еще одна мышца у меня на спине подергивается, и я меняю положение, чтобы снять спазм до того, как он начнется.
— Ладно, приятель, — говорю я своему животу. — В любой день…
Я надеюсь на боль, на одно быстрое сокращение, которое подскажет мне, что пора, но все, что я получаю, — это бульканье.
— Черт. — Я тяжело вздыхаю и приподнимаюсь.
Голос Джуниора доносится до меня из коридора, мягко переплетаясь с ритмичными, резкими словами детской прозы. Кортни хихикает вместе с ним, ее усталый голос становится все тише с каждой перевернутой страницей.
Я прислоняюсь к стене сразу за дверным проемом, слушаю и улыбаюсь, пытаясь представить, каким будет наш сын. Если он вырастет похожим на своего отца, то можно с уверенностью предположить, что он будет очень непростым…
И еще глаза. Кортни — моя точная копия, за исключением глаз. Они как у Джуниора, вплоть до легких серых крапинок по коричневым краям. Последние две недели разлуки с ним были для меня серьезным испытанием, но иногда, в нужный момент, я смотрела на свою дочь и видела, что Джуниор смотрит на меня в ответ. Я снова влюблялась в него.
Джуниор входит в холл, стараясь двигаться как можно тише, и закрывает за собой дверь. Он поднимает на меня взгляд и улыбается, но быстро становится озабоченным.
— Ты в порядке? — он шепчет.
— Да, — киваю я. — А что?
— Ты плачешь.
Я дотрагиваюсь до своих щек и чувствую, как теплая влага стекает по моему лицу.
— О… — Я отшучиваюсь. — Да, такое случается…
Джуниор вытирает их большими пальцами и приподнимает мое лицо, чтобы поцеловать. На его губах чувствуется желание, а на языке — настойчивое прикосновение, от которого по всему моему телу пробегает дрожь. Я притягиваю его ближе, отвлекаясь от режима «мамочки», чтобы удовлетворить свои собственные женские потребности.
— Я скучал по своей жене… — шепчет Джуниор между поцелуями.
Я улыбаюсь.
— Она скучала по тебе…
Он целует меня сильнее, прижимая спиной к стене, и мое желание берет верх. Его прикосновения действуют на меня так же, как и всегда, разжигая огонь там, где его раньше не было, и я чувствую, как он твердеет в джинсах.
Я вздрагиваю от сильного давления изнутри.
— О!..
Джуниор отстраняется, вынужденный из-за того, что жизнь занимает пространство между нами.
— Это… — он моргает. — Он что, только что пнул меня?
Я ощупываю свой живот.
— Он определенно это сделал.
— Это было почти больно.
— Как думаешь, что я чувствовала изнутри? — Я смеюсь.
Он поднимает руки и разговаривает с моим животом.
— Ладно, приятель. Я понял. Руки прочь от мамочки…
— В конце концов, ему нужно поспать… Может быть, несколько страниц доктора Фрейда приведут его в чувство.
— На меня это всегда действует, — шутит он.
У меня по ребрам пробегает еще одна волна дрожи.
— Он снова толкается.
Джуниор дотрагивается до меня, и его глаза расширяются от восхищения, когда он прослеживает движение внутри.
— Ого… — говорит он. — Он собирается забить так много голов этим ударом.
Я пожимаю плечами.
— Да, может он не будет играть в футбол.
Он бросает на меня тяжелый взгляд.
— Даже не смей шутить на эту тему.
Я смеюсь над ним.
— Возьми свои слова обратно.
Я направляюсь в спальню.
— Нет.
Джуниор заходит за мной и закрывает за нами дверь.
— Элли, я просто хочу сказать, что у этого парня есть достойное наследие.
— Давай не будем так сильно давить на него, — говорю я. — Он еще даже не родился.
— Сын Джуниора Моргана, внук Кэри Пирса. Люди будут этого ожидать. Это у него в крови.
Я откидываюсь на подушки и кладу ноги на кровать.
— Я считаю, что мы позволим ему делать все, что он хочет.
— Я согласен, но… — Он колеблется, мягко улыбаясь при этой мысли. — Признай это. Это было бы круто. Крутой футболист в третьем поколении профессиональных футболистов…
Я киваю.
— Возможно. Но знаешь, что было бы еще круче?
— Что?
— Если бы он пошел в свою мать. — Я показываю на себя большими пальцами и ухмыляюсь. — А? Ага? Парень с Бродвея!