Мне было жаль его. Пусть отношения между нами всегда были несколько натянутые, смерти сержанту я не желал. Кост тем вечером стал самой яркой иллюстрацией выражения “оказаться не в том месте и не в то время”. Странно, внутри не ощущалось ничего, что обычно должен чувствовать человек, убивший другого. Может, годы службы сделали меня более черствым, чем я думал.
Прошло еще несколько минут, прежде чем всхлипывания Камиллы за моей спиной стихли, и я вновь услышал ее голос.
- Зачем?
Сначала я даже не понял, о чем она говорит.
- Что “зачем”?
- Зачем ты выстрелил? Этот коп, он не хотел убивать нас. Можно было попробовать договориться. Или просто обезоружить его. Я могла бы его обезоружить!
Камилла сорвалась на крик. Она глядела на меня с ненавистью, все еще держа на руках тело своего сына. А мне нечего было ответить. Я и сам не знал, зачем выстрелил. Может, сработали рефлексы. Может, что-то еще. Но это уже не имело значения. Ничего нельзя было вернуть.
- Я не знаю, - по крайней мере, это было честно. - Он потянулся за пушкой, и я просто выстрелил.
- Из-за тебя мой сын теперь мертв! Все из-за тебя!
Камилла вскочила с места, на ходу приняв свой звериный облик. О раненой ноге, кажется, она напрочь забыла. Женщина разъяренно клацнула пастью, и я поспешил направить на нее револьвер.
- Стой! Я не хочу убивать тебя! Этим вечером и так погибло слишком много людей!
Она продолжала стоять напротив, чуть пригнувшись и согнув ноги в коленях. Камилла не шевелилась, казалось, даже не дышала, лишь неотрывно сверлила меня своим звериным взглядом, полным ярости, словно пытаясь загипнотизировать. Мне нужно было что-то предпринять, что-то сказать ей. Иначе на один труп в этом лесу могло стать больше. И у меня были сомнения касательно того, кто из нас этим трупом мог оказаться в итоге.
- Мы не обязаны быть врагами. Ты рассказала мне о своем мире, о настоящем мире. Хотя могла и не делать этого. Могла порвать мне глотку, я знаю, у тебя была возможность для этого, и не одна. Но ты не убила меня. Наши виды не должны враждовать, ты сама сказала.
- Даже не пытайся заболтать меня, человек! Твой вид здесь ни пр-ри чем.
- Тогда чего ты хочешь? Я не убивал твоего сына. Хотя мог. Мог прикончить его еще в доме старика. Мог пристрелить вас обоих. Но не стал. Дал вам шанс.
Камилла молчала, продолжая буравить меня глазами. Я посчитал это хорошим знаком.
- Я не буду врать и говорить, что представляю, как тебе сейчас тяжело. Потому что не представляю. Мне не доводилось никого терять вот так. И не буду сейчас лить крокодиловы слезы. Я не знал твоего сына, не знаю тебя. Знаю лишь, что сегодня вечером все пошло через задницу. Мы не должны были встретиться. Вы с Айком не должны были наткнуться на того старика, я не должен был отвечать на чертов вызов, Кост не должен был оказаться здесь. Все это чертова череда случайностей, глупых, бессвязных. Знаешь, что сказал мне шеф давным-давно, когда я выехал на свое первое убийство? Дерьмо случается. Так вот сегодня случилась огромная куча дерьма. И мы с тобой сейчас стоим в самом ее центре. Мы можем зарыться в него еще глубже или постараться выбраться. Тебе решать.
До последнего я думал, что моя пламенная речь не окажет на Камиллу влияния. Никогда раньше не замечал в себе способности оратора. Но тот вечер действительно был особенным. По-особенному дерьмовым. Видимо, и она это поняла. А может, дошла до чего-то другого в своей голове. Так или иначе, но звериный лик исчез. Передо мной стояла обычная женщина, опечаленная и уставшая. Она опустилась на землю, вытянув раненую ногу.
- Ты прав. Я…я не могу винить тебя в его смерти. Только прошу, убирайся отсюда. Не хочу тебя больше видеть, никогда.
- Ладно, ладно, я уйду. Только разберусь с телом Коста.
- Я позабочусь об этом. И о своем сыне. Проваливай.
Я колебался.
- Ты уверена?
- Заметать следы я умею. Вали.
- Ладно. Спасибо, наверно.
Она помотала головой.
- Это не ради тебя. Мне нужно избавиться от всего, что может на меня вывести, прежде чем эта история дойдет до ушей Стражей. Даже от тела Айка.