Я откашлялся. Затем, вобрав в тон свой всё бешенство и силу древней своей природы, спросил:
–Как смеешь ты, смертный, меня беспокоить?!
Смертный от моего явления, как и ожидалось, едва не сделался мёртвым. Вот народ, а! сами вызывают, а когда являешься – валятся без чувств. Моя б воля, я бы вообще перестал на такие вызовы являться, надоело за тысячи лет, но я не Люцифер и не Азазель, которые не являются на зов смертных аж никогда, чего бы эти смертные не говорили – мне иначе душу сложно получить, направление моё давно попало под уплотнение, и теперь я так, перехватываю по сотне душ за век, пока себя оправдываю. Перестану оправдывать – швырнут в Ничто и не вспомнят.
Человечек оказался робче, чем выглядел. Услышав грозу в моём голосе, он окончательно померк и заполз в дальний угол, бешено вращая глазами и тыча в меня пальцем.
–Чего звал? – я вздохнул и поубавил в голосе гнева. В конце концов, этот человечек мне был нужен больше, чем я ему.
–Ты…ты…– человечек не мог исторгнуть из себя ничего более умного, – ты здесь!
–Я-то здесь, – согласился я, – ты сам меня звал. Помнишь? Я – Бакхе, Вакхе, Вакхус и прочее. Ну?!
***
Наверное, где-то в глубине всех страхов человечек был разумен, потому что ему понадобилось ещё минуты три, и он, наконец, зафункционировал. Подполз к пентаграмме, вгляделся в моё тело, сплетённое из чёрного дыма, оглядел кривые рога, заметил недовольный мечливый хвост, и почему-то успокоился.
–Ты Бакхус? – спросил он, поднимаясь, наконец, с колен. Даже в полный рост он был ниже меня, но да ладно, я не переломлюсь и голову слегка склонить.
–Аз есмь.
–И ты явился на мой зов? – в голосе человечка прозвучал восторг. Безумный восторг. Наверное, его долго считали сумасшедшим, пока он заказывал и искал мантию, книгу, мел и свечи.
–Ну…– на самом деле, я явился на неправильный зов, чтобы забрать его душу, но забрать я всегда успею, а вот развлечься хоть как-то от этой рутины может и не всегда, – типа того, да.
–Значит, я твой господин?
Я фыркнул. Ага, как же! У меня уже есть господин! И он не любит конкуренции. Я не видел его ни разу лицом к лицу, но, клянусь всей тьмой, я и не горю желанием. Люди занятно всё усложнили, явив мир господ и рабов. Я думаю, что здесь дело в ангелах – они были созданы Владыкой бесправными слугами, а люди свободными. Оттуда и пошло.
А может и нет. Я не знаю. Я не помню неба. Я помню лишь падение и тьму.
–Круто, – человечку не требовалось моего ответа. Видимо, он давно уже жил в своей реальности, и подстраивал под неё всё, что только мог. – Я верил!
–Ага, поэтому и обалдел от ужаса, – я кивнул, – ну-ну.
Человечек нахмурился:
–Ты как говоришь со мною? Ты видишь, что стоишь в пентаграмме? Она станет тебе ловушкой, и ты не выберешься из нее, если не будешь мне подчиняться!
Его слова имели бы какой-то смысл, если бы эту самую пентаграмму он нарисовал бы правильно, но я, разумеется, и виду не подал, лишь угрюмо кивнул, мол, да-да, всё так.
Человечек остался доволен моим кивком, и даже присмирел, а присмирев, спросил:
–А Бог есть?
Пентаграмма не обязывала меня к правде: неверный рисунок позволял мне делать всё, что я хочу, но я всегда верю в то, что если работа накатывает на тебя проклятой волной, то попробуй поискать в ней хоть какое-нибудь удовольствие, и тогда, быть может, всё пройдёт не так мерзко и тленно.
–Смотря для кого, – отозвался я. – И смотря кого считать богом.
Человечек кивнул, сделав вид, что понял.
–А дьявол?
Дьявол не любит, когда его называют дьяволом. Но это так, служебный секрет. Он вообще не любит, когда его упоминают, а если уж приходится, то либо по титулу, либо мы называем своего господина как «Он» или «САМ» и многозначительно смотрим вниз.
–Ну? – допытывался человечек. – Есть Дьявол?
–Смотря для кого. И смотря кого называть Дьяволом, – отозвался я и возмутился. – Ты зачем меня вызвал, смертный?
–Хочу, чтобы ты исполнил мои желания.
Ну снова классика! Как по учебнику! До сих пор помню: «Базовые столкновения демонической силы со смертными», раздел первый: «наглецы и мечтатели».
–Я могу исполнить только одно желание, – я напомнил правила как можно доброжелательнее. – Разве об этом в твоей книге не сказано?
Ручаюсь, что сказано. Допускаю даже, что где-то там написано про правильное составление пентаграммы. Где-нибудь в самом конце, в указателе важных правил, до которых ни один нетерпеливый чудак не доходит, полагая себя умнее всех.