Прежде, чем приступить к зашиванию раны, нужно было разобраться с оторванными фалангами на пальцах. Они уже так не кровоточили, как изначально. Кровь немного запеклась сверху, образовав тонкий закупоривающий слой, но если ими сильно пошевелить, то излияние восстановится. На торчащих косточках и на мясе остались прилипшие жёсткие волосы. «Проклятое линяющее отродье» - выругался Ярый про себя. Промыть раны было негде. Эта шерсть, если раны начнут зарастать поверх неё, неизвестно к чему это может привести. Кончиком кинжала Ярый постарался убрать волосы с пальцев, но некоторые из них уже начали врастать в мясо. Оставались только кончики волос, но когда он начинал их вытаскивать, у него всю кисть до запястья сводило. Можно было только надеяться, что ни один волос не скрылся под кожей полностью. Наверное, на ухе у него тоже шерсть, но это не проверить, и если она там есть, то почистить рану он всё равно не сможет. Ещё предстояло зашить мышцы и раны на ноге, пока это ещё имеет смысл.
Слишком занятый собой, Ярый забыл о главном. Тут он решил убедиться, что ничего не перепутал. Засунул руку за пазуху и вытащил оттуда вынесенную из библиотеки книгу, в которой должно быть порядка сотни страниц. Вроде, всё сделал правильно. На обложке крупными разборчивыми буквами на колдовском языке, не доступном для понимания людям без определённых способностей, было написано всего одно слово:
Вызовы
1-2 Никто
Трудно совсем идти стало, хоть и брёл Ярый по ровной местности. Рану на ноге зашил кое-как, но кровь из неё то и дело вытекала. Ему бы покой сейчас. Присесть, не двигаться. А то рана не успокоится, пока вся кровь из неё не вытечет. Сел на листву, облокотился спиной на старый клён. Что делать, если дальше идти не сможет – сам не знает. Засунул руку за пазуху, достал то, что у него там хранилось. Может, если отцы за этим его послали, поможет ему сейчас.
Книга, на вид обычная. Разве что на языке тайном написана. Но Ярый таких множество перечитал, и не за какой из них звери не охотились. Ярый открыл её посередине, чтобы понять, что в ней такого особенного. И вроде начал читать, слова все знакомые, слог плавный, а мысли сбиваются. О чём написано – понять не может. Прочёл абзац про себя, глаза отвёл и не может вспомнить, о чём читал только что. Вроде на молитву что-то похоже, да не к Вечному обращена. Видать, не для него книга предназначена. Не этим ему сейчас заниматься нужно, а обратно идти, хоть и сил нет совсем. И не от кого благодати ждать.
Просил Ярый отцов своих услышать его, да оказать ему подмогу, но видать, не способна их благодать в это место войти и про себя вслух подумал: «Нет здесь никого». Долго он брёл, вороча жёлтые листья под ногами, прежде чем понял, что уже и не знает, в какой стороне край рощи Дум, и куда ему идти следует. А деревья все плотнее стали, ветки проход загораживают. Нет, явно не в том направлении движется. Плащ цеплялся за торчащие острые сучки. Ярый срывал его, от чего издавался сухой треск обломанных палок. А вскоре и вовсе, лицо пришлось прижатой рукой закрывать, чтобы глаза не выцарапались.
А тут красотища такая перед ним разлеглась. Бабочки, да так много, и все на земле в одном месте кучей собрались. Яркие такие, как цветы. Полюбовался Ярый на них издали, подошёл поближе. Взвились они все вместе ввысь и в разные стороны разлетелись. На ярого тут же полетели. Одни на штанину ему сесть попытались, которая кровью пропитана была, другие на пальцы бинтом перемотанные. Трупоедки это, вот и накинулись на засохшую кровь. Они ведь не только соками мертвецов питаются, но и любыми выделениями от тел людей и животных. Пока Ярый смахивал их со штанины, наклонившись, они его голову облепили всю, под капюшон забились, и зудеть там стали. Скрежет такой в голове стал слышен, будто скарабеи под череп заползли и мозг ковырять начали. Трупоедки почуяли, где им слаще всего, и в ухо полезли, которое оторвано. Ярый капюшон снял, принялся себя по голове хлопать, да тереть её. Рука вся слизкая стала. То ли от раздавленных насекомых, то ли сукровица из оторванного уха сочиться стала.
Видать, поняли бабочки, что Ярый живой, рано на него садиться ещё – разлетелись, крылья сложили, и не видно их стало. А перед Ярым теперь на том месте, где трупоедки до этого сидели, останки то ли волка, то ли кабана на листве обсосанные валяются. Уже и не понять, что за животное это было. Завоняло гнилым мясом, да только не от падали, а от трупоедок, которых Ярый на своём лице подавил.