Всех и всё пережившая женщина.
Раскулачивание двадцатых, когда половину семьи повысылали кого в Вологду, кого в Астрахань.
Голод тридцать третьего. Когда оказалось, что сосланные живут лучше оставшихся, хотя бы потому, что — живут, а картошка у хохла дозревает и в Вологде.
Похоронку на мужа, погибшего ещё в финскую. Я и не знал лет до пятнадцати, что тётя Валя — не родная дочь деда Вани, оставшегося жить здесь после службы. Он после войны дослуживал здесь на пограничной заставе. Так и прирос. Ни разу в Рязань свою не ездил даже. Чем она так его приворожила? Смотрю послевоенные фотографии. Красивая была женщина.
В войну самым добрым человеком оказался для неё, как ни странно, захватчик-немец. Зашёл во двор: "Млеко, яйко…" Какое млеко у вдовы с малым дитём? И козы-то нет, не то то коровы. Дала ему арбузов. Когда заплакала дочь и баба Нина побежала в хату, немец аккуратно положил арбузы у калитки и тихо ушёл, оставив на столе посреди двора четвертинку солдатского своего хлеба.
Свои, только свои издевались. Особенно над ней: муж не вернётся и не отблагодарит.
И на фронт, за сто с лишним километров ходила она с двумя мешками продуктов на спине, для младшего брата и для мужа сестры. Пацаны лопоухие. Их сразу и мобилизовали, как только наши вернулись. Нашла. Очень не любит с тех пор азиатов. С кем угодно договоришься, чтобы пропустил, хоть с грузином. А эти: "Не положено", — и хоть на колени падай перед ним… Всё потому, что сала не едят.
Пожалуй, это было самое дальнее её путешествие за всю жизнь. Хотя нет. Ей ведь и гораздо дальше пришлось побывать не по своей воле. В тюрьме. В пожилом уже даже возрасте. Велика была страна родная. Этапы длинные.
Мать рано умерла. Младшая сестра, брат, отец, слепой ещё с гражданской, тётя Валя мелкая — всё на ней.
И похоронила всех, кроме сестры.
И, вроде бы всех бед мало, ещё и дочку свою пережить пришлось. Светка тогда уже в институте училась, а Колька, он поздний ребёнок был, как-то сам собой прижился у бабки. К отцу наведывался только. И Светка вернулась жить не к нему, а к бабушке.
Вроде бы — каторга, а не жизнь. Но никогда не слышал я от неё жалоб. Всегда с улыбкой, всегда при деле каком-то. И ушла, как прожила. Спокойно. Не готовясь загодя. Будто знала, что вот вчера завещание рано ещё писать было, а сегодня… За Светку переживала, что хату делить станут. Наследников всегда больше, чем родни.
Откуда спокойствие это и умиротворённость? И сила эта откуда?
Может от этого моря, сидя на берегу которого в лунную полночь знаешь, что Бог есть?
Или от скифских баб и курганов за селом, в степи?
Море моего детства. Баба Нина и о пророке Ионе рассказывала мне, вроде бы как о каком-то местном жителе, и мне казалось, что именно в этом море плавает Рыба-Кит, а спасающийся от Бога бегством на черноморском дубке пророк был выброшен на песчаную косу острова сразу за селом. В крайнем случае — около Скадовска.
Классе в пятом я уже твёрдо знал, что Бога нет. Попы всё врут. И спорил с бабой Ниной до слёз.
— Как же врут? Всё как есть — правда написана. И про конец света, и что птицы железные по небу летать будут, и звезда упадёт.
Я всегда был спорщиком.
О том, что баба Нина родилась во времена, когда железные птицы ещё не летали по небу, пионеров не учили.
А о том, что очень скоро будет падать звезда, и даже имя её библейским пророком указано правильно, не знали и сами учителя.
Моя мать как-то решила сгладить наш спор научного атеизма с тёмной религиозностью, сославшись на "Капитал" Маркса, как на пример не менее удачного пророчества, изменившего мир к лучшему.
Пророк Иона больше не приплывал к этому низкому песчаному берегу. Я сидел на пляже, смотрел на голубое море, в котором не живут киты, и твёрдо знал, что за горизонтом — Турция.
Далеко, как на край света на надувном матрасе.
Оказалось, я сидел на берегу Каркинитского залива, и за горизонтом моим был полуостров Тарханкут.
Оказалось, Босфор — это рядом. А чтобы Аллах услыхал молитвы благоверного из гяурского храма Софии, достаточно пристроить к храму минареты.
Оказалось, что сколько раз ни проходи Босфор, он всё равно останется прекрасным.
Оказалось, что у Кандиди — очень сильное отбойное течение.
Ещё позже оказалось, что безлоцманский проход Босфором оплачивается из расчёта семьдесят долларов за один проход.
Единственной книгой, которую прочла за свою жизнь малограмотная баба Нина была "Библия".
Может, и не надо никаких других книг?
Церкви и батюшки в селе её не было.
***