Веселье вьётся, обволакивая сознание. Адриан считает, что сегодня один из лучших дней его жизни.
А потом вдруг на задворках сознания встаёт лицо Габриэля Агреста; Адриан тут же замолкает, прикусывая губу. Маринетт видит его озадаченный взгляд и гладит по плечу. Она не понимает такой резкой смены настроения и терпеливо ждёт, когда он объяснит ей.
— Мой отец, — кривится Адриан. — Он…
Маринетт поджимает губы. О, конечно же, она прекрасно знает, каков её кумир на самом деле. Им с Нино и Альей довольно часто приходилось очень долго упрашивать Натали или телохранителя пройти внутрь дома, чтобы поработать над совместным проектом, или чтобы Адриана отпустили куда-нибудь погулять. Частенько он сбегал сам, разумеется. Но это же абсолютно ненормально.
— Ты думаешь, он не одобрит… нас? — печально спрашивает она, неосознанно сжимая пальцы на плечах Адриана.
Только Маринетт успела порадоваться неожиданному сюрпризу, свалившемуся на голову, как жизнь решила сразу же отобрать его у неё. А запретный плод сладок, он манит, особенно после того, как уже вкусил его.
— Боюсь, он не одобрит никакие мои отношения, — качает головой Адриан. — Кагами он вообще на дух не переносит. Видимо, из-за мадам Цуруги. Она вечно чем-то недовольна в их партнёрстве. Да и он же создал для меня определённый имидж, который меня жутко бесит. А всё ради денег!
Он отворачивает голову в сторону, боясь встретиться с Маринетт взглядом. Что она подумает о нём? То предлагает отношения, то даёт попятную, вспомнив о папочке? Ну уж нет, Габриэль Агрест не помешает ему хотя бы в этом аспекте его жизни — его обычной, не супергеройской жизни.
— Имидж, да? — вспоминает Маринетт, задумчиво постукивая себя пальчиком по губам. — «Незанятой мальчик-красавчик, который продвигает компанию «AGRESTE Corporation» своей популярностью».
Адриан ворчит.
— Да, и я… Стоп! — он осекается и с хитрой усмешкой косится на неё. — Маринетт, ты что, только что процитировала одну из тех дурацких статей?
— О да, у меня же их целая уйма, забыл? — она до одури знакомо закатывает глаза, но Адриан тут же одёргивает себя: он обещал себе, что не будет сравнивать, что будет просто наслаждаться теплом и приятной компанией Маринетт. Большего ему и не надо. — Я же твоя фанатка.
Он натыкается на её взгляд темноте и слегка теряется. Слишком пронзительный, слишком внимательный, такой… слишком-слишком, от которого так приятно тянет низ живота. Хочется зацеловать её до тихих стонов, и… Адриан одёргивает себя. Рано. Несмотря на их вызывающую позу — рано. Он должен думать в первую очередь о том, чтобы было комфортно Маринетт, а не своих низменных желаниях. Это подождёт, если речь идёт о Маринетт. Если она сама попросит — да, разумеется! Но никак иначе.
Стараясь отвлечься, он утыкается носом ей в шею, но это ни капли, на самом-то деле, не помогает.
— Чья фанатка? — смеётся Адриан, ласково поглаживая её спину. — Меня или моего отца. Или его одежды, что на мне?..
Он осекается, когда ладошка скользит по его груди, торсу и обводит контуры кубиков пресса. Никогда прежде Адриан не думал, что такое невинное, простое прикосновение может так подействовать на него. Мозги коротит, когда он смотрит, Маринетт облизывает пересохшие губы и на выдохе, еле слышимом, но таком чарующем, произносит:
— А ты как думаешь?
Приходится перехватить руку, чтобы сосредоточиться на разговоре, а не том, как бы перевести его в горизонтальную плоскость. Хотя… Адриан мысленно усмехается оценивая их позу: тела прижаты максимально близко, ноги безнадёжно путаются, а сквозь джинсы он отчётливо чувствует тепло тела Маринетт и то, как она слегка ёрзает, пытаясь устроиться поудобнее. Он стискивает зубы, пытается восстановить дыхание.
— М-Маринет, погоди. М-мы не договорили. О-о том, что делать дальше.
Маринетт гордится собой. Она считает, что победила, заставив его заикаться. В то же время она лихорадочно думает, что им делать, и вскоре простая в своей сущности мысль оглушает её, взрываясь привычным красно-чёрным цветом.
— Ну, знаешь, мы можем видеться втайне.
Это и есть решение. К тому же, если Бражник вдруг раскроет её личность, он хотя бы не сможет манипулировать ею через Адриана. Ведь никто не будет знать об их отношениях. Он чрезвычайно дорог ей, и Маринетт ни за что себе не простит, если по её вине он попадёт в неприятности. Но разве она сама тоже не заслуживает кусочка счастья для себя? В награду за то, что ежедневно спасает Париж.
— Я имею в виду, поцелуи и всё такое, — продолжает развивать мысль Маринетт, видя, что Адриан ждёт от неё пояснений. — Мы и до этого спокойно общались, и если это вот, — она показывает на их позу, — мы не будем никому показывать, а оставим на виду то своё обычное общение, никто ничего не заподозрит. Твой отец же не может отрицать то, что мы как-никак друзья.
— Ты к чему это? — он озадаченно смотрит на неё.
Маринетт усмехается, снова подаётся ему навстречу. Ладонями проникает за шиворот рубашки на спине и слегка царапает кожу. Это отзывается приятными мурашками у обоих.
— Типа… совместные проекты по учёбе можно делать и без «пряток» у кого-нибудь на дому. Откуда им знать, чем именно мы будем заниматься? К тому же ты всё ещё мой репетитор по китайскому, если ты не забыл.
Она лукаво смотрит на него, и до Адриана резко доходит весь смысл сказанных слов. Он задыхается от нахлынувшей на него волны ошеломительной нежности и трётся поцелуями о шею Маринетт.
— Мне безумно нравится, как это звучит.
Маринетт жмурится, плавится в его руках, таких тёплых и ласковых. Она снова скользит ладонью к его торсу, дразня прикосновениями, играет с пуговицами рубашки, словно думает, переступать ли через черту. Ведь назад пути уже не будет.
— Напомни, на чём мы там остановились? — мурлычет она.
— Кажется, на этом.
Адриан ласково кусает её за шею, оставляя красные пятнышки; одной рукой он тянет вниз «собачку» молнии, обнажая нежную спину, и проводит по коже подушечками пальцев. Когда Маринетт тихо стонет протяжное «А-Адриан» ему на ухо, он не выдерживает и непроизвольно толкается бёдрами вперёд, вырывая нежный «Ах» из её горла.
Она неосознанно разводит ноги чуть шире, тянет его на себя. Такая податливая, такая нежная — его, только его. И ничья больше.
— Жаль, что мы не у меня дома, — жарко шепчет Адриан ей на ухо, ошалев от вседозволенности.
— М-м-м, чем тебя не устраивает это? — выдыхает Маринет, опаляя кожу за ухом горячим дыханием.
К чёрту правила и мысли о том, чтобы быть хорошей послушной девочкой. Она слишком давно его хотела, так часто ласкала себя по ночам из-за парня, который так дразняще трётся о её бельё, что все границы стоит послать к чертям собачьим.
— Отец с Натали уехали по работе в Америку на неделю, — мурлычет он ей в губы. — Поэтому мы могли бы пошуметь как следует.
Маринетт стреляет глазами куда-то в сторону, а потом гладит его по плечам.
— Думаешь… Думаешь тут нас услышит кто-нибудь?
В качестве ответа вдалеке хлопает дверь и раздаётся взрыв оглушительного хохота. Они замирают, словно шпионы, пойманные на горяченьком, и около минуты даже не дышат, пока компания не возвращается обратно в зал.
— Что ж, я думаю, нам и впрямь лучше передислоцироваться, — ворчит Маринетт.
Адриан со смешком поднимает её и помогает застегнуть платье. Они ещё немного целуются, прежде чем встать. Для того, чтобы по-тихому улизнуть, им нужно отыскать свои куртки в гардеробе, а до него, к сожалению, придётся проходить через зал, полный пьяных веселящихся молодых людей.
Вот и первая проверка на то, как долго они смогут держать свои отношения в тайне от других.
— Оставайся здесь, — наконец решает пойти Адриан. — Я что-нибудь придумаю.
— А тебе нормально будет… эм, идти так? — она стреляет глазами на внушительный бугор на его джинсах.
Адриан тихо крякает то ли от досады, что им пришлось прерваться, то ли от того, что нет возможности остудиться прямо сейчас, и старается не краснеть. Он оттягивает ворот рубашки.