Тут Кертис Джонсон прочувствовал все сполна, хотя минуту назад был в полной и, быть может, сознательной растерянности. Стиснув кулаки, он шагнул навстречу Паскуде. Он ни с кем не дрался с третьего класса, но сейчас ему захотелось кого-нибудь ударить. Ударить Паскуду. Насекомые по-прежнему безучастно жужжали в траве, солнце палило — ничто в мире не изменилось, кроме Кертиса. Его равнодушие исчезло без следа. У нею появилось по крайней мере одно желание: бить Грюнвальда, пока тот не начнет харкать кровью, плакать, корчиться от боли. Кертису хватит сил. Грюнвальд на двадцать лет старше, он болен. Когда он свалится на землю — желательно в грязную лужу и со сломанным носом, — Кертис скажет: «Это тебе за мою псину. Сосед».
Паскуда попятился и вытащил из-за спины здоровенный ствол.
— Стой на месте, сосед, или я прострелю тебе башку.
Кертис замер не сразу. Пистолет в руке Грюнвальда показался ему ненастоящим. Смерть от пули? Нет, это немыслимо. Но…
— «Хардболлер» сорок пятого калибра, — сказал Грюнвальд, — заряженный пулями с мягким наконечником. Купил его, когда последний раз ездил в Вегас. Сразу после ухода Джинни. Хотел ее застрелить, но потом раздумал. Что с нее взять? Обычная шлюха-анорексичка с силиконовыми сиськами. Ты — другое дело, Джонсон. Ты злобный и опасный тип. Свирепый колдун, пидор-ведьмак, вот ты кто.
Кертис наконец замер.
— Теперь ты, как говорится, в моей власти. — Паскуда расхохотался и умолк, опять всхлипнув. — Мне даже необязательно метить тебе в сердце, Джонсон. Пушка мощная, так мне сказали. Хоть в руку попаду — ее вырвет с корнем, и ты все одно сдохнешь. А если в живот? Кишки отлетят на сорок футов. Хочешь попробовать? Хочешь попытать счастья, козел?
Кертис не хотел пытать счастья. Истина открылась ему запоздало, но во всей красе: его выманил сюда чокнутый маньяк.
— Чего тебе надо? Я сделаю что угодно, — Кертис сглотнул. В горле что-то щелкнуло, как у насекомого. — Хочешь, остановлю тяжбу по делу Бетси?
— Не называй ее Бетси. — Паскуда направил дуло ему в лицо — очень большое дуло. Кертис вдруг осознал, что умрет, прежде чем услышит выстрел. Может, успеет заметить пламя на конце ствола. Еще он понял, что вот-вот обмочится. — Зови ее «моя жопомордая псина».
— Моя жопомордая псина, — сразу повторил Кертис, не чувствуя ни малейших угрызений совести.
— А теперь скажи: «Я обожал лизать ее вонючую дырку», — велел Паскуда.
Кертис промолчал. Слава богу, у меня еще осталась гордость. И потом, скажи он это, Паскуда придумает что-нибудь похлеще.
Грюнвальд ничуть не расстроился.
— Ладно, я пошутил, — сказал он, махнув стволом.
Кертис молчал. Часть его мозга разрывалась от страха и смятения, но другая работала так четко, как не работала со смерти Бетси. И даже дольше. Этой частью он обдумывал вероятность собственной гибели.
Вдруг я больше не съем ни единого кусочка хлеба? При этой мысли обе части его мозга слились в одном чудовищно сильном желании — выжить.
— Чего ты хочешь, Грюнвальд?
— Забирайся в туалет, Джонсон. В тот, что с краю. — Он махнул пистолетом налево.
Кертис со слабой надеждой посмотрел в нужном направлении. Если Паскуда хочет его запереть, то… это хорошо, так? Может, напугав Кертиса и выпустив пар, он решил убраться подобру-поздорову. Или приехать домой и пустить себе пулю в башку. «Хардболлер» — лучшее лекарство от рака. Проверенное народное средство.
— Будь по-твоему.
— Но сперва выложи все содержимое карманов на землю.
Кертис неохотно достал бумажник и телефон. Маленькую стопку банкнот в зажиме для денег. Гребень с перхотью.
— Это все?
— Да.
— Выверни карманы, прелесть. Хочу увидеть своими глазами.
Кертис вывернул левый карман, потом правый. Несколько монет и ключ от мотороллера выпали на землю, блеснув в лучах солнца.
— Так, теперь задние.
Кертис подчинился. В задних карманах был только давнишний список покупок, нацарапанный на клочке бумаги. Больше ничего.
Грюнвальд скомандовал:
— Пинай сюда мобильный.
Кертис попытался, но промазал.
— Идиот! — расхохотался Паскуда.
Смех его кончился тем же странным всхлипом, и впервые в жизни Кертис понял, зачем люди убивают — раньше это было ему недоступно. Ясно мыслящей частью своего мозга он отметил, что убить человека так же просто, как сократить дробь.
— Пошевеливайся, — велел Грюнвальд. — Хочу поскорее вернуться домой и залезть в горячую ванну. Долой болеутоляющие, горячая ванна — единственное действенное средство. Будь моя воля, я бы в ней жил.
Впрочем, уходить он не торопился. Его глаза возбужденно сверкали. Кертис снова пнул телефон, попал, и тот подлетел прямо к ногам Грюнвальда.
— Он бьет, он забивает! — завопил Паскуда. Опустившись на одно колено и не сводя дуло с Кертиса, он поднял с земли его «нокию» и положил в правый карман брюк. Затем указал пушкой на остальные вещи. — Собери это дерьмо. Мелочь не забудь, вдруг встретишь там автомат с чипсами.
Кертис молча выполнил приказ и вновь почувствовал укол боли, увидев брелок на ключе от «веспы». Все-таки есть на свете то, что никогда не меняется — даже в самых невероятных обстоятельствах.
— Список забыл, ушлепок! Подбери все и рассуй по карманам. Телефон я поставлю на зарядочку в твоем уютненьком домике. Только сперва удалю свое сообщение.
Кертис подобрал бумажку со списком покупок — «ап. сок, табл. от изж., рыбу, булочки» — и сунул обратно в карман.
— Не выйдет, — сказал он.
Паскуда удивленно приподнял лохматые стариковские брови.
— Почему?
— Там сигнализация. — Кертис не помнил, включил он ее или нет. — И к твоему возвращению приедет миссис Уилсон.
Грюнвальд смерил его снисходительным взглядом. Впрочем, безумноеснисхождение даже не бесило, только пугало.
— Сегодня четверг, сосед! По четвергам и пятницам твоя домработница только заглядывает на обед. Думал, я за тобой не приглядываю? Сам-то приглядываешь!
— Я не…
— Рассказывай! Я часто вижу, как ты прячешься под своей любимой пальмой, а вот ты меня не видишь. Потому что ты лентяй, а все лентяи — слепцы. — Тут Грюнвальд понизил голос и заговорщицки произнес: — Кстати, все геи — лентяи, научно доказанный факт. Их защитнички пытаются это скрыть, но в Интернете есть результаты исследований, можешь глянуть.
Кертис едва расслышал последние слова, в таком он был смятении. Если он следил за миссис Уилсон… Господи, и давно он строил этот план?!
По крайней мере с тех пор, как Кертис подал на него в суд за Бетси. Или дольше.
— Что же до твоей сигнализации… — Паскуда опять всхлипнул, — позволь раскрыть тебе маленькую тайну: твою систему устанавливала компания Хирна, а я работаю с ними больше тридцати лет. При желании я могу получить код от любого дома на острове. Но мне нужен один-единственный: твой. — Он шмыгнул носом, сплюнул на землю и закашлялся. Рокот шел из самых глубин его груди и наверняка причинял страшную боль (Кертис на это надеялся), однако ствол не дрогнул. — И вообще, вряд ли ты включил сигнализацию. У тебя мозги другим забиты: минетами и прочей дурью.
— Грюнвальд, нельзя ли…
— Нет, нельзя. Ты это заслужил. Заработал, схлопотал, получил по заслугам. Лезь в толчок, мразь.
Кертис пошел к биотуалету — к крайнему правому, а не левому, как велел Грюнвальд.
— Стой, стой, — терпеливо сказал Паскуда, словно разговаривал с ребенком. — Твой толчок с другой стороны.
— Он же вот-вот упадет!