Полковник с явным облегчением повернулся к Страйкеру. В его лице и голосе он не прочел ни раздражения, ни враждебности — ничего, кроме тревоги и заботы о больной женщине.
— Если найдется человек, готовый опознать сеньориту — кто-нибудь, кроме вас троих, — этого будет достаточно.
— Боюсь, это невозможно. Единственный человек в городе, который ее знал, — женщина-врач из лагеря для беженцев — улетела последним самолетом.
На лице полковника появились проблески сочувствия. Похоже, своей неподдельной тревогой Страйкер сумел пробудить в нем какие-то чувствительные струны.
— Я все понимаю… — Он беспомощно развел руками. — Но не могу позволить вам улететь без документов. Поймите меня правильно, я человек военный. У меня приказ.
— Страйкер, я не вынесу эту жару, — пробормотала Темпест обессиленно. — Положи меня в тень.
Страйкер склонился над ней, стараясь заслонить от обжигающих лучей солнца.
— Знаю, детка. Потерпи немного.
— Я хочу домой, я больше не выдержу, Страйкер.
Страйкер взглянул в ее пылающее от жара лицо — и принял решение. Может быть, безумное, но Страйкеру не раз случалось совершать безумства, и все они в конце концов себя оправдывали. Он поднял голову и взглянул полковнику в глаза.
— Полковник, эта женщина — моя невеста. Мы собирались пожениться, когда вернемся в Штаты. Если вы найдете священника и позволите нам обвенчаться немедленно, этого вам хватит? — Он повернулся к Ренди, не реагируя на его изумленную физиономию: — Достань мой паспорт. Он в левом кармане рюкзака.
Ренди достал документы и протянул их офицеру. Тот проглядел бумаги, вздохнул и отдал их Страйкеру.
— Этого достаточно, друг мой. Я отдам распоряжение, и мои подчиненные все немедленно устроят. — Он подозвал высокого сержанта и отдал ему короткую команду, кивнув в сторону терминала: — Подождите там, пока мы найдем для вас падре.
— У вас найдется отдельная комната?
— Там только одна комната. Можете войти туда. Мы подождем снаружи. — Полковник подошел к двери и, остановившись перед ней, оглянулся на Темпест. — Сеньорите повезло с мужем, — пробормотал он, сам открыл дверь и плотно прикрыл ее за Страйкером.
Войдя в полутемное помещение, Страйкер опустил Темпест на стул и поднес к ее губам фляжку. Темпест сделала глоток, ресницы ее дрогнули.
— Вот и хорошо, — пробормотал Страйкер. — Молодчина!
Темпест глубоко вздохнула и открыла глаза. Прохлада терминала и холодная вода подействовали благотворно.
— У меня опять лихорадка, — прошептала она.
— Не разговаривай. Просто пей и слушай меня. У нас мало времени.
Едва ли Темпест сейчас была в состоянии думать. Однако тон Страйкера насторожил ее.
— Что-то случилось, да?
— У тебя нет паспорта.
— О господи!
— А без паспорта тебя не выпускают из страны.
Темпест нахмурилась, пытаясь проанализировать сказанное.
— Но нам надо домой, — произнесла она наконец. — Я не хочу здесь торчать всю жизнь!
— Конечно, солнышко. — Он убрал с ее щеки слипшуюся от пота прядь волос. — И мы обязательно улетим.
Темпест слабо улыбнулась.
— Ты все устроил? — Ресницы ее дрогнули, веки опустились, словно не в силах сопротивляться собственной тяжести. — Я знала, ты что-нибудь придумаешь…
— Не засыпай, милая! — Он слегка встряхнул ее. — Это очень важно. Мне нужна твоя помощь.
Темпест с трудом открыла глаза — и увидела, что Страйкер встревожен. С чего бы это? Ведь все хорошо — он ее нашел, и теперь они полетят домой.
— Я все сделаю, хотя не понимаю, какой от меня может быть толк?
— Но ты не знаешь, что надо делать! — Страйкер готов был завыть от досады.
— Какая разница! — пробормотала Темпест, и у Страйкера вдруг защипало в глазах от такого безоглядного доверия. Боже правый, ведь он лишь хочет ее спасти! Это единственный выход… Почему же он готов умереть от стыда, словно обманывает ребенка?
— Милая, нам надо срочно пожениться.
Эти слова пробили брешь в пелене полузабытья.
— Срочно пожениться? Не надо. Я ведь не бе… мене бе-ре-менна, и ты совсем не обязан… Чушь какая-то!
Страйкер застонал сквозь зубы:
— Нам нужно пожениться, чтобы тебя выпустили из страны как мою жену. У нас нет другого выхода.