Лейк равнодушно смотрела вперед. Ник продолжал медленно ехать по Хит-стрит. До них донеслись крики. Кто-то пронзительно завопил. Ана посмотрела в заднее стекло, выискивая взглядом бородача, но он уже исчез в толпе. Она встретилась взглядом с девочкой лет двенадцати-тринадцати. Круглое лицо девочки было искажено болью. Она бессильно падала, прижимая к плечу залитую кровью руку.
— Кого-то ранили! Нам надо остановиться!
Ана знала, что ей положено делать вид, будто она ничего не видит, как это делали ее отец, Джаспер и все остальные Чистые, однако она не могла заставить себя следовать этому правилу. Возможно, потому, что однажды этой девочкой может оказаться она сама.
— Нам нельзя останавливаться, — сказала Лейк. — Мы опоздаем.
Ана начала разматывать серебристый шарф, красиво задрапированный поверх ее лифа.
— Не надо! — возмутилась Лейк. — Его же целый час придется поправлять!
Не слушая организатора церемонии, Ана сорвала с себя шарф и нажала на кнопку электрического опускания стекла. Лейк потянулась мимо нее и попыталась силой оторвать ее палец от кнопки. Ана приподнялась и высунулась из машины по плечи.
— Втяните ее назад! — приказал Ник.
Лейк обхватила Ану за талию и дернула вниз.
Ана махнула шарфом в сторону какой-то женщины.
— Это для раненой девочки! — крикнула она.
Женщина ухватилась за полоску тонкой ткани.
Лейк рванула Ану за бедра, и та рухнула обратно на сиденье. Окно с шелестом закрылось.
Ник хмуро посмотрел на них в зеркало заднего вида. Как и все, кто работал на Чистых, он был Носителем: он мог передать мутировавшие гены своим детям, но у него самого заболевание не разовьется. Все, кто не были Чистыми, либо были Носителями генов-мутантов, либо уже были больны и назывались Активными, либо им, как Ане, предстояло заболеть в какой-то период их жизни — такое состояние называлось Спящим.
— Извини, — одними губами сказала ему Ана, зная, что он остановился бы, если бы счел это достаточно безопасным.
— Она все равно не станет помогать той девочке, — заявила Лейк.
— Может, и станет.
— Не станет.
Лейк придирчиво осмотрела испорченный наряд Аны. Без прозрачного шарфа, обвивавшего талию Арианы, перекрещивавшегося на груди и завязанного сзади на шее, светлое платье длиной до щиколоток выглядело заурядным. Лейк наморщила нос, протяжно выдохнула и вернулась на свое место.
Машина остановилась у здания в стиле эпохи королевы Аны, действительно построенного в самом начале восемнадцатого века: в нем располагалась ратуша Хэмпстедской общины. Шесть девушек в платьях пастельных тонов собрались у главного входа, напоминая скучные придорожные цветники. Ане на секунду стало жалко свой шарф. Без него ее платье цвета незабудок выглядело точно таким же, как у всех остальных: узкие бретельки, длинные прямые юбки. У всех девушек волосы были уложены в пучки или венки из сложных кос.
— Мне подождать с тобой? — спросила Лейк.
Она развалилась на обитом кожей сиденье, явно не имея намерения вылезать из машины.
Ана посмотрела на матерей и организаторов, стоявших в стороне, а потом — снова на девушек. Похоже было, что они все знакомы между собой, в чем не было ничего удивительного. Почти все Чистые невесты предпочитали проводить церемонию обручения в ратуше собственной Общины.
— Я вполне обойдусь, — ответила она.
Ник обошел машину спереди и, открыв заднюю дверь, подал Ане руку. Она оперлась на нее, а другой рукой вытащила центральную шпильку, закреплявшую ее пучок. Шелковистые прямые волосы упали на плечи.
— Их можно было сразу оставить распущенными, — проворчала Лейк.
— Извини, — отозвалась Ана, вынимая остальные шпильки.
Пусть Лейк и потратила целый час на то, чтобы соорудить эту сложную прическу, Ана мгновенно почувствовала себя лучше. Хотя внимание на нее обращали совершенно не по тем причинам, какие могли ее радовать, она нисколько не желала бы стать незаметной. Набросив на плечи шаль, она вышла на тротуар. Сквозь тонкие облака просвечивало солнце, но было холодно. Она подумала о раненой девочке. Ближайшей больницей будет Уиттингтонская в Хэмпстеде: до нее от пруда было всего десять минут. Вот только девочку не пропустят через КПП Хэмпстеда. Ей придется идти в обход, а это — лишние сорок или пятьдесят минут.
— Ник, — обратилась она к отцовскому шоферу, уже вернувшемуся на водительское место, — ты не мог бы вернуться и поискать ту девочку?
— Только если ты пообещаешь больше не выкидывать таких фокусов.
— Обещаю.
Ник выгнул бровь, притворяясь, будто решает, можно ли ей поверить. Весь последний год он возил Ану на уроки игры на фортепьяно в Королевской академии музыки, которая находилась в самом центре Лондона. Семь месяцев назад, после таинственного исчезновения лучшей подруги Аны, Тэмсин, она приобрела привычку забирать часть денег из нелегальных отцовских запасов наличности и отдавать их девочкам-подросткам, вид у которых был такой, будто они голодают уже много недель. Ник успел привыкнуть к ее странным просьбам.