По утрам, пренебрегая мамиными приказами оставаться в укрытии, мы в компании нашего золотистого ретривера Нелл выбегали на поля боя в поисках остатков боя: осколков, пустых гильз, патронов, которые не сработали. Постепенно мы собрали огромную коллекцию искромсанного металла, в основном это были остатки зенитных снарядов, выпущенных с батарей вокруг Чатема, которые всю ночь с грохотом падали на нашу крышу.
Чем старше становились мы с Майклом, тем становились непослушнее. Мы намеренно превратили жизнь нянь, которых наняла наша мать, в ад, потому что, как я сам обнаружил еще до того, как Майкл стал достаточно взрослым, чтобы быть соучастником преступления, избавиться от них было достаточно легко: все, что мне нужно было делать, это вести себя отвратительно, и рано или поздно они собирали свои вещи. Одной из жертв стала несчастная мисс Мэйсон - худая, аскетичная женщина средних лет, немного тиранша, к которой мы сразу же испытали неприязнь. Несмотря на то, что мы были молоды, у нас очень скоро созрел план.
- А, мисс Мейсон, - ласково сказал я ей однажды после ленча. - Позвольте нам пригласить вас на прогулку и показать вам немного местной природы.
Мы отправились в путь по извилистым улочкам и полям, направляясь к прожекторным батареям в паре миль отсюда. Когда она окончательно запуталась, мы оба по условленному сигналу бросились врассыпную, бросив ее неизвестно где. Два часа спустя она с трудом добралась до дома, промокшая, измученная и чрезвычайно сердитая. К нашей радости, она немедленно подала в отставку, и больше мы ее никогда не видели.
В этой компании единственным ярким исключением была шотландка по имени Кристин Тернбулл - крупная, приятная женщина с материнским обаянием, которая покорила наши сердца и научилась держать нас более или менее под контролем. Сначала она приехала к нам на короткое время, прежде чем отправиться домой, в свой родной Дамфрисшир; но мы так любили ее, и ее влияние на нас было таким благотворным, что моя мать убедила ее вернуться, и она стала другом на всю жизнь, всегда готовым прийти на помощь в трудную минуту.
Последнее письмо, которое мой отец написал своим родителям, было датировано 18 мая 1941 года и, должно быть, было отправлено из Александрии. В нем не было подробностей из соображений безопасности, но в нем чувствовался запах войны на море. Его главной жалобой было отсутствие семейной почты. "Прошло уже два месяца с тех пор, как я получал какие-либо известия о тебе или Китти", - написал он:
"У нас было довольно беспокойное время, пока мы добирались сюда. Враг атаковал нас с воздуха два дня и две ночи. Торпеды, мины, бомбы. Мы сбили восемнадцать, я думаю. Довольно жарко! Это, пожалуй, все, что мне позволено сказать... Это грязная и мерзкая война, во всех отношениях. Этим гуннам есть за что ответить. Я сижу в своем лазарете во время боя, кипя от ярости, и мечтаю услышать по громкоговорителю приветствие: "Поймал его! Еще один сбит". Я часто думаю о тебе и жду новостей. Расскажи мне, как у всех дела и где они находятся. Я все еще оптимист и верю, что это закончится очень скоро, с поражением Германии. Пишите мне! Много-много любви. Твой любящий сын Деннис."
Прежде чем это письмо дошло до адресата, мой отец был мертв. Прошли годы, прежде чем я узнал об этих обстоятельствах, и по сей день я не уверен точно, как он умер; но я знаю достаточно, чтобы быть уверенным, что он погиб, сделав все возможное, чтобы спасти раненых членов своей команды из лазарета.
Легкий крейсер "Фиджи" был уничтожен в битве за Крит. После интенсивных бомбардировок в предыдущие дни немцы предприняли масштабную воздушную атаку на остров ночью 20 мая 1941 года. Поскольку британские военно-воздушные силы на Крите были минимальными, люфтваффе сразу же захватили господство в небе, и поэтому корабли союзников подвергались серьезному риску, особенно со стороны бомбардировщиков. 22 мая "Фиджи" находился к юго-востоку от Крита в сопровождении крейсера "Глостер" и эсминцев "Кингстон" и "Кандагар", задачей группы было подобрать выживших и обеспечить прикрытие с воздуха.
Немецкая авиация свирепствовала. В течение дня "Фиджи" пережил тринадцать часов непрерывных налетов. Секретарь капитана, мичман Блокли, насчитал 370 нацеленных на них бомб, но благодаря решительным маневрам уклонения корабль избежал их всех, пока, в конце концов, его левый борт не был разворочен из-за близкого попадания, что вынудило его замедлить ход. Затем, вечером, он получил прямое попадание от одиночного немецкого самолета, и команда покинула судно незадолго до того, как оно затонуло. Последствия были ярко описаны в письме, написанном годы спустя адмиралом сэром Джеральдом Гладстоном, который в 1941 году находился на борту в качестве командира: