Деловито помахивая хвостом, Фелан направился в сторону оранжереи. Листик симбиота упруго колыхался на его поджаром боку. Из оранжереи показалась молодцеватая фигура профессора и приветливо помахала рукой. Для своего отнюдь не юного возраста Полянский выглядел на удивление бодро. Может, прав этот отшельник? Может и в самом деле стоит дать миру шанс, встряхнуть чванливую и сытую трясину чиновничества? Вылечить неизлечимо больных, перевоспитать уголовников?.. Эти светлые шальные мысли разом померкли, когда я вспомнил давешнего поэта, застреленного при попытке сбежать из рая, фотографию мёртвого Смаги и прыгающего с моста Никиту Хохлова.
— Прекрасный день, не правда ли?! — воскликнул профессор, когда мы с Феланом достигли плантации.
Я ничего не ответил на восклицание и лишь угрюмо кивнул.
— Как вам моё хозяйство? — Полянский сделал широкий дирижёрский жест, представляя свои угодья.
— Удивительно, как вы умудряетесь скрывать плантацию от властей? — мрачно заметил я, рассматривая ровные узкие грядки со знакомыми листиками.
Грядок было не менее дюжины и на каждой виднелись сотни и сотни растеньиц. Над ними с муравьиным упорством хлопотали фигуры в сером. Кто-то окучивал, кто-то поливал листки симбиотов. Обычные огородные хлопоты. Я попытался прикинуть приблизительное количество «листиков» и сбился со счёта.
— Шесть тысяч триста двенадцать особей, — велело подсказал профессор.
— Так много?! — не удержался я от восклицания.
«Это же целое состояние!» — добавил я про себя, осознав внушительную стоимость урожая.
— Пустое! — должно быть, подслушав мои мыли, небрежно махнул рукою хозяин плантаций. — Я вам, сударь, покажу нечто более интересное.
Он сделал приглашающий жест в направлении оранжереи. Я пожал плечами и двинулся в указанном направлении, всем своим видом выражая скуку и безразличие к увиденному. На самом же деле, мне страстно хотелось заглянуть хоть краем глаза в сокровищницу лесного анахорета. Если шесть тысяч «листиков» для него «пустое», то что же профессор прячет за стеклянными стенами?!
Возле приоткрытой двери в оранжерею застыл в карауле один из «зелёных братьев». Он сумрачно взглянул на мою персону и преградил дорогу стволом карабина.
— Всё в порядке, брат Эоганн, — успокоил его профессор. — Это мой гость, брат Кокидиус.
Брат Эоганн буркнул что-то неразборчивое из-под своей маски и пропустил нас в узкую стеклянную дверь.
— Что это ещё за Кокидиус? — возмутился я, когда вошедший вслед за мною профессор притворил дверь.
— Кокидиус в переводе с кельтского означает «пришедший из леса», — охотно пояснил Полянский. — По-моему, недурственное имя и соответствует случаю.
— Дурацкое имя, — буркнул я. — Ладно, показывайте свои сокровища.
Собственно, сокровища показывать смысла не было. Вдоль стеклянных, начищенных до хрустального блеска стен располагались стеллажи с одинаковыми коричневыми горшками. Из каждого горшка торчали листики симбиотов. Только эти особи, в отличие от грядочных, были о трёх листках! Точно такой же «трилистник» был обнаружен у несчастного Абелайо, умершего от остановки сердца. Многие из растений имели приподнятые упругие стебли с крепенькими бутонами.
— S — серия, — пояснил Полянский. — Плод многолетних трудов и мук.
Он любовно погладил листок ближайшего к нему симбиота. Тот, почуяв близкую кровь, жадно потянулся к руке.
— Эти малыши во много раз сильнее тех, из изначальной серии, — не без гордости сообщил профессор. — Один такой «трилистник» способен подчинить себе самую незаурядную личность.
— Например, какого-нибудь министра или главу правительства, — подсказал я. — Только, как вы до них доберётесь, Аркадий Петрович? Кремль охраняется почище Белого дома.
— Моё имя — Сильванус, брат, — мягко поправил меня Полянский. — Это, во-первых. А во-вторых, вы, сударь, слишком прямолинейны. Зачем же отлавливать членов правительства по одному? Можно воздействовать на них разом.
— Это каким же образом? — усмехнулся я. — Объявите всеобщую прививочную компанию?
— Бог с вами, брат Кокидиус, — махнул рукою профессор. — Нет никакой нужды гоняться за каждым чиновником. Есть метод поэффективней. Взгляните сюда.
Он указал на отдельно стоящий парник в дальнем конце оранжереи. Я подошёл ближе и разглядел под стеклянной крышей дюжину горшков с цветущими симбиотами. Мелкие звёздчатые соцветия симбиотов были ослепительно белыми. В них чувствовалась какая-то притягательная, почти мистическая сила и я с трудом сумел отвести от них взгляд.