— Поеду, товарищ военинженер…
На станции Песочной, где размещался штаб вновь создаваемого радиобатальона, Веденеев нос к носу столкнулся (кто бы мог подумать!) с Горевым. Тот с группой бойцов под командованием лейтенанта вышел из соседнего вагона, гремя вещмешком и путаясь в полах непомерно длинной для него шинели.
— Малыш, дружище! Кто же это тебя так вырядил — лето стучится в дверь. Поди, взмок? — шутливо хлопнул по плечу Григория Николай.
— Не то слово, — кивнул, отдуваясь, Горевой без тени удивления, будто расстались они с Веденеевым не год назад, а только вчера. — В Баку и принарядили, сказали, на Север едешь. Всех наших операторов, кто изучал «Редут», в поезд — и сюда. А ты, Коля, какими судьбами?.. Ой, простите, что не по форме обратился — вы уже, оказывается, старшина! — спохватился Горевой.
— Ладно, малыш, обойдемся без субординации. Не в казарме, и потом, столько не виделись!.. А я, видно, туда же следую, куда и ты. Вот ведь какая петрушка получается. Рассказывай, как жил-служил все это время?
— А-а, разве это жизнь, — махнул рукой Горевой, — сплошные доказательства! В учебниках погряз да в схемах. С эффектом Доплера в голове и спать ложусь, и поднимаюсь. — Григорий хитровато прищурился и закончил: — А все потому, что один товарищ предрек, мол, никогда не быть мне разведчиком неба. Вот и приходится доказывать обратное.
— Ну, ну… А ты, малыш, оказывается, злопамятный.
— Я?! Да я наоборот…
Закончить фразу Григорий не успел, его окликнул лейтенант, который строил прибывших красноармейцев тут же, на перроне, и проверял их по списку. Горевой поспешил в строй. А Веденеев, забросив за плечо свои нехитрые пожитки — вещмешок и скатку, направился в штаб.
Капитана-комбата Николай узнал сразу. Бондаренко, как и на стажировке, был подтянут, до синевы выбрит, в надраенных до блеска сапогах. «Только мешки под глазами да морщин на лице прибавилось, — отметил про себя Веденеев. — А так каким был сухарем, таким и остался. Даже не улыбнется». Проверив у старшины командировочное предписание и окинув его придирчивым взглядом, Бондаренко изрек:
— Приказываю вам отбыть на границу, в Карелию, в распоряжение инженера батальона воентехника первого ранга Осинина. Он там разворачивает восемь установок «Ревень», которые мы получили. Сейчас находится вот здесь, — показал комбат точку на карте за Выборгом, недалеко от Финского залива. — Задача: как можно быстрее запустить радиогенераторное оборудование и настроить должным образом приемники. Нужно срочно создать вдоль границы электромагнитную завесу, чтобы ни одна муха незамеченной не пролетела. Ясно?
— Так точно, товарищ капитан!
— Допуск, продаттестат получите у начальника штаба. Действуйте!..
Найти инженера батальона оказалось не так просто. Осинин мотался по «точкам», и лейтенант Ульчев, начальник расчета радиоприемного оборудования третьего «Ревеня», на позицию которого с большим трудом добрался Веденеев, посоветовал ему:
— Лучше ожидайте воентехника здесь. Он или сам объявится, или обязательно выйдет на связь.
— Что же, мне сидеть сложа руки и ждать у моря погоды?
— Дело найдется, — успокоил Веденеева лейтенант, — спецов, знающих технику, раз, два и обчелся. Заодно и я у вас поучусь. — Смутившись, Ульчев пояснил: — Неделю назад выпустился из училища связи, да не по тому профилю. Радиоулавливатель изучал по ознакомительной лекции, в общих чертах.
Засел Веденеев в аппаратной, натаскивая лейтенанта и его личный состав. Заодно приемник настроил. Но эфир молчал, ни одного биения на ленте отметчика, засекающего пролет самолетов. Вот тебе и граница! В финскую кампанию совсем не так было. Правда, тогда воевали.
Наконец объявился Осинин. Худой, измученный, только глаза поблескивали живинкой на осунувшемся лице. Веденееву обрадовался:
— Я знал, что ты приедешь. Молодец! — И сразу к делу: — Покрутиться нам осталось немного. На Валааме станцию развернули, на острове Лавансаари тоже, и здесь, у Ульчева, как видишь, ажур. Теперь я двину сюда, северо-западнее первого расчета, — ткнул пальцем в карту воентехник, — поставлю там генератор. А ты по бокам от него, на удалении тридцати километров, располагай приемники. И баста, — хлопнул Осинин ладонью по столу, — граница будет на замке! Готовность к включению — через два дня, двадцать второго июня. В четыре ноль-ноль выходим на связь. Времени, конечно, мало, но комбат торопит. Сверим часы…