В 1961 году Владимир Федорович женится на Наталье Асмоловой, дочери видного энергетика. Она журналистка, москвичка до мозга костей, не чуждая творчеству. Интеллигентная семья принимает «мужичка с Вологодчины», но жить молодой семье с родителями жены и двумя братьями в небольшой квартире было не очень удобно. Володя с Наташей снимают маленькую квартиру у своих друзей в тихом Воротниковском переулке. Владимир Федорович Москву не любит, с трудом мирится с городской жизнью, она его давит, мешает работать. А уже тогда выясняется, что главным для Тендрякова в жизни является именно работа. В этот критический момент возникает интересный вариант: купить дачу у писателя Владимира Рудного в уже очень популярном поселке Красная Пахра. Рудный в поселке с первого дня, он автор популярного романа «Гангутцы», построил фундамент одной дачи, потом продал свой пай Александру Котову, снова вернулся в ДСК «Советский писатель», уже на другой участок, возвел там дачу, но, видимо, материально не выдержал, да и в семье начались сложности. Московская квартира у него была, поэтому дачу он решил продать. С этим предложением он позвонил Тендрякову. На семейном совете решили, что вариант заслуживает внимания. На осмотр дачи была командирована Наташа. Не потому, что она лучше знала природу, напротив, отличить ель от березы она могла, но с большим напряжением, а потому что Владимира Федоровича от работы невозможно было оторвать. Он сказал ей: «Поезжай, смотри, решай!»
Поселок ее очаровал, она вдруг совершенно отчетливо поняла, что им с Володей нужно жить именно здесь. Именно тихая дача — великолепный выход для человека, у которого главное в жизни — это писательский труд.
Дача была немного не достроена, внутренняя отделка отсутствовала, были настелены только «черные» полы, но в нее можно было переехать сразу. Это стало первым весомым аргументом. Вторым были денежные условия, которые выдвинул Владимир Рудный. Дача стоила сорок тысяч деноминированных хрущевских рублей. Это была колоссальная сумма, мало кто мог выплатить ее единовременно. Владимир Рудный это учел и предложил внести оговоренный аванс, а остальное выплатить в течение трех лет по мере возможности. Тендрякову можно было доверять! Третий аргумент «за»: в поселке уже тогда жило много друзей и знакомых: художник Орест Верейский, кинорежиссер Михаил Ромм, они активно агитировали Тендрякова купить дачу и стать их соседом.
Как раз в это время выходит первый двухтомник Тендрякова «Избранные произведения», и гонорара хватает на первый платеж Рудному, отделку дачи и покупку автомобиля «Волга», правда, по доверенности, но без машины дачная жизнь представлялась затруднительной. Переезд успешно состоялся, и дача стала единственным обжитым домом для Владимира Федоровича на двадцать три года, до самой его смерти.
В кабинете на втором этаже соорудили письменный стол. Столешница была сделана из большой древесно-стружечной плиты с полукруглым вырезом в ее переднем крае. Там было место для крутящегося кресла, в котором любил восседать писатель. Такая конструкция позволяла ему, практически не теряя времени, переходить от сочинения, а писал он только ручкой, к перепечатыванию написанного на машинке: она стояла сбоку на столе. При перепечатывании он сразу проводил первую правку и редактирование своих произведений. Стол был завален книгами по темам, над которыми он в данный момент работал, остальные книги стояли здесь же, в кабинете, но на полках, рассортированные по темам: проблемы физики, астрономии, психологии, истории, литературы. Этот кабинет со столом становится для Тендрякова своеобразным алтарем: его неудержимо тянет занять в нем свое место. Он чувствует буквально физический дискомфорт, если этому что-либо препятствует. Например, он приезжает в Москву, чтобы забрать из квартиры родителей жены на выходные дни дочку Машеньку. Она учится в Москве и постоянно жить на даче не может. Тендряков заходит в прихожую, намеренно не раздевается и даже не снимает с головы ушанку. После короткого приветствия он смотрит на часы и говорит, что ему срочно нужно вернуться на дачу. Григорий Львович, его тесть, говорит ему:
— Володя, зайди, отдохни, ничего не произойдет, если ты поедешь через полчаса.
Это предложение вызывает у Владимира Федоровича плохо скрываемое беспокойство. Он снова смотрит на часы и говорит:
— Нет, надо вернуться, времени нет.
Его зовет письменный стол на втором этаже дачи. Так был устроен этот своеобразный человек.