В самом удачном для Генриха году произошло еще одно событие: родился сын Артем. Но Генриху разрешили увидеть сына только через закрытую стеклянную дверь в родильном доме. А обнять жену и сына, встретить их при выходе из родильного дома он не смог. На второй день после рождения Артема Генрих Боровик улетел в Нью-Йорк на Генеральную Ассамблею ООН, где произошел известный казус: Хрущев грозил своим политическим противникам ботинком, снятым с ноги. А оттуда Боровик отправился на Кубу, где должен был встретиться с Карменом и его киногруппой.
Встреча Боровика с Карменом действительно вскоре произошла, более того, она ознаменовалась незабываемым событием. Роман Лазаревич, или, как его звали ближайшие друзья, Рима, продемонстрировал Генриху фильм… о выходе его жены Гали со свертком из роддома. Боровик: «Рима снял, проявил, смонтировал и привез в Гавану самый выдающийся на свете, высокохудожественный, документальный, цветной, только вот очень уж короткометражный (5 минут) фильм под названием «Выход Гали Боровик с сыном из роддома»».
Генрих был потрясен до глубины души этим поступком. Он лучше других знал, каких усилий стоило достать пленку, отснять эпизод, организовать проявку и монтаж, собрать подписи начальства и оформить это в бухгалтерии. Но Рима в дружбе перед такими пустяками не останавливался.
Под влиянием постоянных мыслей о сыне Генрих предложил Кармену сделать центральной фигурой фильма кубинского мальчишку, который открывает для себя свою родину. «Ну, конечно, раз у тебя родился сын, значит, он должен быть героем картины! — засмеялся Кармен. — Что, лилипут, любишь снимать своих родственников в моих фильмах!»
Однако идея ему понравилась, был найден кубинский мальчуган по имени Буэнавентура, что означало «светлое будущее», и он стал героем фильма «Пылающий остров», который прошел по экранам всего мира.
В 1960 году, еще до поездки на Кубу, семья Боровика получила шестнадцатиметровую комнату в трехкомнатной коммунальной (еще две семьи!) квартире, правда, на Кутузовском проспекте. Въехали они туда втроем: Генрих, жена Галя и маленькая дочка Маришка, но очень быстро их стало четверо: появился Темочка. Для работы у Генриха никаких возможностей не было, разве что стучать на пишущей машинке, сидя на абажуре. Кармен знал о трудных квартирных условиях своего молодого соавтора и при первой возможности решил ему помочь. Такая возможность вскоре подвернулась. Как-то раздался звонок от Романа Лазаревича:
— Слушай, Генришок, в нашем поселке сдается дача. Есть такой писатель Волков. Нормальная дачка, маленький финский домик. Сейчас эту дачу снимает Драгунский, но он подыскал что-то другое. Короче, переезжай туда всем семейством.
Поначалу Боровик засомневался: от Москвы далековато, а ему каждый день ездить в редакцию. Но машина у него уже была, да и Кармен привел аргументы, против которых устоять было невозможно.
— Мы с тобой будем ходить по аллейке, снежок будет под ногами поскрипывать, будем думать о сценарии. Потом зайдем ко мне, нальем по рюмочке, выпьем. Снова выйдем на аллейку, опять снежок поскрипит. Зайдем к тебе, снова выпьем по рюмочке и на аллейку!
Перед такой идиллической картиной Боровик устоять не смог и согласился. Он переехал в Пахру со всей семьей в самом начале 1961 года. Самое интересное, что так все и случилось, как обещал Кармен. Снежок падал, поскрипывал под ногами. Содержимое для рюмочки находилось и у Римы, и у Генриха.
Однако владелец дачи вскоре заявил Генриху:
— Либо выметайтесь из моей дачи, либо покупайте.
У него изменились обстоятельства, и сдавать дачу ему стало невыгодно.
Генрих пошел к Кармену и сообщил ему о новых условиях проживания в Пахре.
Тот среагировал быстро и категорично:
— Покупай немедленно. Даже не раздумывай!
Волков хотел получить за домик тринадцать тысяч рублей. Такой суммы у Боровика, конечно, не было. Кармена это не смутило:
— Сколько денег у тебя есть?
— Ну, тысяч пять-шесть.
— А у тебя есть 7–8 друзей, которые могли бы одолжить тебе каждый по тысяче?
— Сомневаюсь…
— А по пятьсот?
— По пятьсот, может быть, найду.
— Занимай у них. Я тебе тоже подкину.
Так Боровик стал полноценным членом ДСК «Советский писатель». Его очень вдохновляло, что он теперь живет по соседству с Симоновым, Карменом, Розовым и с другими писателями, которых он любил.