— Доволен? — спросил я Геркула, когда послышался плеск воды от спускающихся в Днепр плотов.
— Посмотрим, — скупо отвечал витязь.
Довольство Геркула могло быть связано с тем, что уже скоро он опробует катапульты в бою.
Три катапульты были готовы к использованию и Геркул приготовился дать команду обслуге на атаку. В чаши катапульт были загружены камни, булыжники весом в полкилограмма и более. Каждый механизм должен был выпустить от десяти до пятнадцати таких снарядов. На глаз замеряли расстояние, постарались учесть то, что камни полетят с горы, так что можно рассчитывать на частичное накрытие уже с первого залпа.
Вот уже плоты стали выворачивать в направлении вражеских кораблей, выходя из кустов и лавируя между особо заросших водорослями мест, но мы не пускали камни. Не было видно паники, суеты на вражеских кораблях, что давало возможности подойти ближе и получить чуть больше шансов на победу.
Через минуты три после начала выдвижения плотов, на кораблях послышались крики и стали зажигаться факелы, несмотря на то, что сумерки уже вполне позволяли рассмотреть цели.
Я ухмыльнулся, посмотрев в сторону Геркула, предоставляя возможность распорядится именно витязю.
— Отпускай веревки! — истошно заорал грек, что было явно избыточно и хватило бы и менее эмоциональной команды.
Раздался глухой звук, рычаги катапульт резко выровнялись и в небо устремился поток камней. Все завороженно пытались провожать взглядом снаряды, ставшими плохо заметными в предрассветных сумерках.
— Есть! — раньше, чем донесся треск ломающихся корабельных досок, отреагировал Геркул.
Не все, но с десяток камней в разных степенях, ударили по вражеским кораблям. Где-то был сбит припущенный парус, иные ударялись в ладьи по ватерлинии, несколько камней угодили на палубу и явно враг уже понес потери. Но большинство камней, все же угодили в воду, не причиняя вреда неприятелю.
— Поправки! — использовал введенной мной слово Геркул. — Вторая натяжка до третьей отметки и порок налево сдвинуть на полпальца [Порок — общее название катапульт и баллист на Руси].
В свете факелов было более чем отчетливо видно, что враг опешил от такого камнепада, вероятно, сейчас решают, что делать. Тут у них три варианта: самый лучший, для нас, это, конечно, чтобы неприятель сдался; второй — продолжать сопротивление, имея шансы на победу, но так… призрачные. Был и третий вариант — попытаться сбежать.
По последнему сценарию у неприятеля все бы получилось, пусть и не сразу, так как понадобится время сесть за весла, а речные воины только пробуждались, да и весла были сложены внутри кораблей, ну и достать канаты с привязанными к ним большими камнями. Каждый корабль скинул таких по пять-семь штук. Можно отрубить канат, но тогда лишиться весьма даже ценного каната, как и возможности для корабля в дальнейшем становиться «на якорь».
А еще в нашу пользу работало элементарное упрямство и отвага врага. Как известно, сложно найти ту линию, когда заканчивается отвага и начинается безумство.
— Бей! — прокричал Геркул уже через минуту после первого выстрела.
Слаженно работают расчеты порожников. Но мы все действия отрабатывали до автоматизма и пока одни еще только крутили рычаги, создавая натяжение, другие подготовили камни, которые оставалось только вложить в чашу.
Теперь камни полетели чуть лучше и уже было видно, что один корабль, получив пробоину чуть ниже ватерлинии, вот-вот начнет набирать воду. Пара камней влетело в людей, иные ломали щиты, крушили палубы.
— Два с огнем, давай заряжай! — принял я решение, глядя на то, что на некоторых кораблях суеты стало в разы больше.
Может удастся психологически сломить противника и тогда все будет куда как легче закончить с пущей для нас выгодой. Ну а что может больше деморализовать, как вид горящего корабля-систершипа?
Между тем, оставалось еще метров сто двадцать от передового плота до ближайшего корабля. Неприятель уже стал стрелять стрелами навесом по приближающейся для него катастрофы. Наши щиты держали эти стрелы.
— Лучники! — это закричал Алексей, который уже вышел с более чем сотней лучников к самой реке, находясь до поры в укрытии.
Корабли расположились почти на середине реки, чуть смещаясь к противоположному берегу. Это метров двести, двести двадцать. Расстояние для стрелы не то, чтобы и полностью безопасное, однако, зачастую, по такой относительно узкой цели, как ладья, стрелять — это только стрелы тратить. Так обычно, но не сейчас, где, наряду с камнепадом, даже свист стрел может сыграть свою роль, учитывая, что стрелять нам можно почти безопасно. Лучнику на ладье куда как сложнее работать, учитывая еще и узкое пространство и толчею на палубе.