Как-то полетел двигатель. В общем, случай ординарный. Но Стечкин вдруг обратил внимание, когда осматривал мотор, на здоровенный болт от двигателя, который оказался на подоконнике.
— Какова же была сила, с которой его забросило от стенда к окну? — спросил он Микулина.
— Ты теоретик — тебе и карты в руки. Посчитай, — ответил тот.
Стечкин взял болт и ушел к себе в кабинет.
Через день в конференц-зале, покрыв большую доску цепочкой интегралов и кривыми графиков, он предложил собравшимся инженерам чрезвычайно изящную и остроумную теорию.
Все были очень довольны — слушать Стечкина очень интересно. С помощью математики он вполне убедительно доказал, что болт мог долететь в момент разрушения двигателя до подоконника.
— А как пролегла траектория полета болта? — спросил в заключение доклада Микулин, который привык мыслить практически. — Пойдем в лабораторию. Покажи.
Но едва братья вошли в лабораторию, как наткнулись на ворчавшую уборщицу, которая рассерженно размахивала щеткой.
— Что за люди — ничего положить нельзя. Все тащут. Позавчера положила болт на окно. Ан сегодня его сперли.
— Какой болт, — удивился Микулин, показывая на болт, который держал в руках Стечкин. — Этот?
— Он самый!
— Но позвольте, — поднял брови Стечкин, — зачем вам болт и как он оказался на подоконнике?
— Так я, когда пол мету, им дверь подпираю.
Микулин и Стечкин, задыхаясь от смеха, выскочили в коридор.
Двигатель для Ту-16, получивший индекс АМ-3, был построен довольно быстро и показал на испытаниях рекордную тягу в 8 750 килограммов. Такого мощного двигателя еще не создавала ни одна фирма в мире.
Однако в процессе испытаний обнаружилось, что необходимо изменить один ответственный узел машины с целью повышения его надежности.
Эту работу Микулин перепоручил своему заместителю Туманскому и ведущему конструктору по этой машине Прокопу Зубцу, который очень быстро выдвинулся, благодаря своим блестящим способностям. Вместе с испытанными соратниками Микулина Базаровым, Фогелем и Сазоновым им было приказано в кратчайшие сроки довести мотор и представить его на госиспытания.
Что же произошло экстраординарного? Почему Микулин неожиданно для всех бросил доводку своего АМ-3, Кстати, многие тогда и после справедливо упрекали его за это, так как АМ-3 прошел государственные испытания позже намеченного срока.
Оказалось, что работая над сверхмощным реактивным двигателем, Микулин сделал для себя (и разумеется, для моторостроителей во всем мире) крайне важное открытие. Дело в том, что все его поршневые двигатели были довольно тяжелые. АМ-34 весил почти 800 килограммов и давал 750 лошадиных сил, на один килограмм веса мотора приходилось почти одна лошадиная сила. За 15 последующих лет мотор потяжелел всего на 100—200 килограммов, а мощность утроилась. И на один килограмм веса теперь приходилось три лошадиные силы.
И вот, думая о мощных реактивных двигателях, Микулин вдруг обнаружил, что основательная прибавка тяги за счет увеличения диаметра (ведь двигатель круглый, как бочонок) сопровождается неожиданно непропорциональным увеличением и веса. Причем и вес, и диаметр растут куда в большей пропорции, чем мощность. А это значит, что сразу ухудшаются удельные показатели двигателя. И это еще не все. Реактивный век потребовал от авиаконструкторов обращать максимум внимания на аэродинамику самолета, до предела снижать лобовое сопротивление. Но большой диаметр мощного мотора, в свою очередь, увеличит сопротивление и станет съедать скорость. Кроме того, двигатель большого диаметра с грехом пополам еще можно будет разместить на большом бомбардировщике. А в истребитель он уже не влезет.
Вот почему надо немедленно думать, как найти оптимальный размер двигателя. Очевидно, можно сделать несколько маленьких, скажем два, и установить их на самолете так, что они оба впишутся в фюзеляже истребителя. И тогда получится замечательная машина. Если начинить МиГ сдвоенным мотором, он, пожалуй, сможет махнуть через звуковой барьер.
Но как заявить, что надо приступать к строительству маленьких движков, когда все, опираясь на зарубежный опыт, уверены, что надо идти по пути создания моторов все большего и большего диаметра? Его никто не поймет. Что из того, что ему в этот момент открылась истина? Он одиночка. Одиночка? Ну, нет. А его ОКБ, а десятки лучших в стране — он убежден — конструкторов и инженеров? Нет, с ними он не одинок, вместе с ними можно и нужно драться. Однако критерий теории — эксперимент. И работы по маленьким движкам надо разворачивать немедленно, не дожидаясь, когда закончится доводка АМ-3. Конечно, сразу вести две такие работы хлопотно, но другого выхода нет.