Вслед за АМ-5 Микулин нацелил свое ОКБ на создание нового, еще более мощного маленького двигателя АМ-9 с тягой 3 250 килограммов, со сверхзвуковой первой ступенью. Этот малогабаритный двигатель, предназначенный для МиГ-19, позволял истребителю — первой в мире серийной машине с полным вооружением — перешагнуть барьер звука и достичь скорости в 1 450 километров в час.
Таким образом, в 50-е годы ударная сила советской авиации в основном состояла из стратегического бомбардировщика Ту-16, тактического бомбардировщика Ил-28, перехватчика Як-25 и истребителя МиГ-19. Из этих четырех типов самолетов три летали на двигателях, созданных в ОКБ Микулина. К этому моменту Микулину уже пошел шестой десяток. Но не внешность (тем более, что у него не была заметна седина, так как он брил голову), ни реакции, ни темперамент не выдавали его возраста, А уж о работе и говорить не приходилось.
И что удивительно, именно на период создания новых реактивных двигателей падает пик микулинской увлеченности конструированием ионизатора.
Вообще-то, если какая-нибудь идея западала ему в голову, он обязательно претворял ее.
Он стал конструировать свой ионизатор одновременно с работой над моторами. А инженеры его ОКБ не только с любопытством следили за его экспериментами, но добровольно согласились помочь ему.
Ионизатор был сделан, и Микулину на него было выдано авторское свидетельство. Несколько первых образцов прибора он сделал у себя дома с помощью друзей, а затем добился их серийного выпуска на одном из московских предприятий.
Уже первые сообщения о создании ионизатора, благодаря которому у людей, больных астмой, и детей, заболевших коклюшем, резко наступало улучшение, вызвало поток писем. Люди писали ему, прося помочь купить ионизатор. Приходили к нему домой. Несколько человек, ждущих его вечером на лестничной клетке, умолявших его помочь, стали обычным явлением. Тогда Микулин сделал сам, на всякий случай, полторы сотни ионизаторов, заставив ими всю квартиру, и начал дарить их просителям.
Некоторые знакомые удивленно пожимали плечами: зачем академику, Генеральному конструктору, удостоившемуся всех высших наград и степеней, лишнее беспокойство, да и траты. Микулин был уверен, что поступает правильно. Мысль, что он полезен простым людям, радовала его. И отец, и Жуковский, если бы они были живы, одобрили бы его.
Как-то вечером к нему зашла одна женщина. Оказалось, что выдающийся советский писатель Константин Георгиевич Паустовский буквально погибает от астмы, что врачи бессильны, и она просит Микулина дать ей ионизатор, — может быть, он поможет больному.
Микулин сначала растерялся. Хотя с Паустовским он не был знаком, но книги его очень любил. Поможет ли ему ионизатор?
— Хорошо, — ответил он — я сам отвезу сейчас Константину Георгиевичу прибор.
— Вы?
— Да. Где он живет?
— Он сейчас в Тарусе.
— Ну, что ж, едем в Тарусу.
Уже было совсем темно, когда микулинская «Победа» остановилась около домика Паустовского. Едва войдя в дом, Микулин почувствовал тяжелый запах лекарств. В кабинете, на широком диване, укрытый простыней, лежал с закрытыми глазами Паустовский. Микулин взял стул, поставил на него ионизатор, включил его и из газеты свернул длинную трубку. Один конец трубки он надел на патрубок прибора, а второй поднес ко рту больного, чтобы он мог вдыхать поток отрицательных ионов. Через пять минут Паустовский открыл глаза и с изумлением взглянул на незнакомого человека.
— Как вы себя чувствуете, Константин Георгиевич? — спросил Микулин.
— Лучше, — ответил Паустовский.
Микулин вновь на пять минут включил ионизатор. Теперь Паустовский дышал спокойно и глубоко.
Микулин объяснил Паустовскому, как надо пользоваться прибором, и, попрощавшись, уехал домой.
Через месяц он получил от него письмо.
«Произошли явления почти неправдоподобные: после трех-четырех дней вдыхания ионов я перестал задыхаться, потом начал много ходить, грести на Оке, ловить рыбу и, по существу, стал здоровым человеком. Поражены этим были не только я, но все окружающие, которые шутя называют мое выздоровление «Чудом в Тарусе». Это действительно чудесно, и я, несмотря на то что по моему писательскому «штату» мне положено владеть всеми богатствами русского языка, теряюсь и не нахожу достаточно слов для того, чтобы выразить вам свою благодарность».