Потеряла она действительно немного, и ничего хорошего в потерянном действительно нет. Роев чуть расслабился.
«Теперь понятны причины срыва у нее крыши, – подумал он. – А кого устроит то обстоятельство, что ты потерял столько лет жизни и вся молодость улетела в тартарары?! Каково это ощущать себя восемнадцатилетней, а выглядеть пятидесятилетней старухой?»
– Ну, если личные воспоминания потеряны и боги с ними, то может, профессиональные сохранились? – поинтересовался Владислав.
Эхинацея чуть нахмурилась, прикрыла глаза, словно прислушиваясь к себе, а потом от нее повеяло разочарованием.
– Нет, ничего не могу вспомнить… Но это и неудивительно при удалении нейросети.
– Проверим. Лепидоптерология?
– Я знаю, что это наука, изучающая бабочек. В конце концов, до установки нейросети я интересовалась этой темой, что-то изучала простым чтением, но вот что там дальше… все как-то весьма и весьма смутно.
Эхинацея с разочарованным выражением лица лишь сокрушенно покачала головой.
– Териология, этология, протистология, бионика? – продолжил забрасывать Владислав Эхинацею терминами.
Но она снова лишь покачала головой, сказав с тяжелым вздохом:
– Нет, ничего. Как и в первом случае, знаю, что это за наука и что она изучает, но не более того.
– Мн-да…
– Нейросеть ведь вынута, а вместе с ней потеряны и знания, что закачаны с помощью нее… Все связи в мозгу, сформированные сетью, оборваны и доступа к зонам, где записана информация, нет…
«А может, мой червяк подтер за собой всю информацию, которую из твоей головы скачал, – подумал Роев. – Хотя что-то мне подсказывает, что он тут ни при чем. В конце концов, Древние, создавая его, наверное, хотели размножать знания от одного источника многократно. Какой смысл в черве-копировальщике, если он стирает за собой скопированную инфу?»
– Думаю, это временно, – сказал Роев после паузы. – Организм штука такая, имеет свойство восстанавливать повреждения, так что мне кажется, что рано или поздно оборванные связи восстановятся либо возникнут новые, и ты получишь доступ к информации, пусть и не в полном объеме.
– Вполне может быть. Да даже если и не получу, не велика беда, – после короткой паузы с улучшившимся настроением ответила Эхинацея. – Все изученное служило только одной цели – усилению ментальной активности, и, поскольку она выросла, мечта осуществилась, то в остальном по большому счету больше нет нужды.
«Но вопрос с мозговым червем надо будет все же как-то прояснить, – подумал Владислав. – Проверить на опыте, затирает он у донора скопированную информацию или нет. Может, это как раз такой развившийся дефект из-за неподконтрольной эволюции. Вот только как? С подопытными как-то не ахти…»
– Раз так, то хвастайся результатами в псионике, о которых ты так мечтала.
– О! Тут у меня все отлично! – радостно засмеялась она. – Смотри!
Пока Владислав выздоравливал, Эхинацея не сидела без дела и интенсивно тренировалась. О методиках тренировки пси-силы она прекрасно знала, так как изучила все, что было только можно, еще до установления нейросети, по источникам из галосети, аналога земного Интернета, только галактического масштаба.
И посмотреть было на что. Эхинацея призвала несколько насекомовидных тварей размером с собаку, несколько летающих и стала ими командовать, заставляя выписывать сложные пируэты, что походило больше на какой-то танец.
– Пока могу свободно управлять примерно двумя десятками тварей.
– Кхе… неплохо… даже очень хорошо, – выдавил из себя Владислав с легкой завистью.
Он тоже мог управлять двумя десятками тварей. Но это был практически его предел, да еще с использованием допинга. Оставалось только надеяться, что с течением времени его возможности возрастут.
Дальше Эхинацея показала свои успехи в телекинезе. Взяв несколько пистолетных патронов, начала крутить их в воздухе, сначала по кругу, а потом стала создавать все более сложные траектории. Этот фокус Роева откровенно морально раздавил. Он в лучшем случае мог поднять три небольших предмета, а о жонглировании ими даже не мечтал. В лучшем случае метнуть.
– Отлично!..
– Спасибо!
Эхинацея, занятая показом своих достижений и излучая гордость и радость, похоже, не замечала угнетенного состояния Роева.
– Левитация!
С этими словами Эхинацея, сделав небольшой разбег, высоко подпрыгнула, метра на полтора, и словно серфингистка заскользила в воздухе с постепенным снижением, а у самого пола покатилась как на коньках. Она сделала небольшой полукруг, по сути, вернувшись к Роеву.