– Слушай, так больше нельзя! Ты себя изводишь! С экзаменами нервотрепка, с Марком поссорилась, теперь ещё и эти собеседования дурацкие…
– И с матерью завтра встречаюсь, для полного счастья.
– Ещё не легче! И что этой ведьме опять нужно?
– То же, что и всегда – деньги отца… Ладно, Джесс, я в душ.
Голова еще побаливала, и тело била мелкая противная дрожь. Хотелось освежиться.
Санузел встретил её стерильной сияющей белизной и запахом зеленого яблока. Ева стянула с себя мешковатую футболку с абстрактным принтом и мягкие пижамные штаны – обычный домашний наряд, в котором она проводила большую часть времени. Из комнаты они с Джессикой выбирались только на групповые занятия, за продуктами или в один из студенческих кафетериев. Джессика еще время от времени выезжала в город к родителям. Ева же за последние два года почти не покидала территорию академии. То есть, по сути, все это время провела в четырех стенах.
Академия занимала четыре этажа Блумсбери-Кьюб – семидесятиэтажного небоскреба так называемого полного цикла. Выходить из него в город и не обязательно. Все, что нужно, есть и внутри – медицинские пункты, жильё, социальные учреждения, всевозможные магазины. Если же чего-то нельзя найти в здании – всегда можно заказать это по сети.
Ева забросила штаны, футболку и белье в стиральный модуль под раковиной. Цикл стирки и сушки – минут 10, как раз можно будет переодеться в чистое. Выпрямившись, встретилась взглядом со своим отражением в зеркале.
Зеркало было большое и занимало всю среднюю треть стены. Ева не любила в него смотреть, но в этот раз задержала взгляд.
Она не сильно отличалась от своего аватара в Эйдосе. Аватар, если не использовать сторонних программ-реплейсеров – это фактически слепок с реальной внешности. Ментальная проекция внутреннего «я». Но Ева, каждый раз глядя в зеркало, замечала детали, которые ей не нравились.
Волосы у неё и правда рыжие от природы, волнистые, густые. Но в реале она давно уже не носит такую пышную шевелюру, как в Эйдосе. Чтобы удобнее было ухаживать за волосами, стрижется коротко, оставляя только длинную челку, спадающую на левую половину лица. Под глазами залегли темные круги. Кожа – бледная, сероватая, сквозь нее просвечиваются голубые дорожки вен, а россыпь веснушек на лице и плечах выделяется особенно ярко. Джессика ей уже неделю напоминает, чтобы сходила в солярий, но всё без толку. Она уже и забыла, когда в последний раз выходила из комнаты. По-настоящему выходила, а не в путешествие по Эйдосу.
Ева чуть наклонилась, всматриваясь в свое отражение. На белке левого глаза алела клякса лопнувшего капилляра. Она закусила губу.
Может быть, Джессика и права. Ей нужно развеяться.
Ева зашла в кабину душа, и на ней сходу обрушились тугие горячие струи, лаская кожу и смывая липкий горячий пот. Она блаженно зажмурилась и запрокинула голову, поворачиваясь то одним, то другим боком. Долго стояла, не намыливаясь, просто прислушиваясь к себе.
Первые минуты выхода из Эйдоса, особенно после длительного сеанса, обычно проходят как в тумане. Но после этого организм будто наверстывает нахождение в отключке. Все чувства обостряются, ощущения становятся ярче, полнее. Кого-то это пугает, кто-то, наоборот, ловит в этом свой кайф.
Густой санитарный гель тоже пах яблоками. Намыливаясь, Ева невольно вспомнила Марка. Его глаза, его руки. Плавные, уверенные прикосновения – поначалу мягкие, разогревающие, потом – всё более жадные… Секса у неё не было уже несколько дней, и подобные воспоминания настигали её всё чаще.
А ведь в реале она и вовсе еще ни разу не была с мужчиной. Даже не целовалась. В Эйдосе, как и все девчонки, она довольно рано начала заглядывать в эротические вирты – лет с тринадцати, сразу, как получила полноценный НКИ. Когда познакомилась с Джессикой – та поводила её по весьма злачным местам. Это в реале она такая простодушная милашка, но в виртуальных мирах – настоящая маньячка. Сервера с повальными оргиями в стиле Древнего Рима – ещё самое безобидное из её увлечений.
Марк тоже любил новые впечатления. Но с ним всё было по-другому. В постели с ним Ева забывала, что на самом деле они лишь грезят, находясь за тысячи километров друг от друга.
Увлеченная воспоминаниями, Ева сама не заметила, как скользкая от мыльного геля ладонь скользнула вниз. Прикосновения пальцев отзывались горячими волнами, идущими к низу живота и оседающими там тугой, пульсирующей тяжестью. Обострившиеся после сеанса в Эйдосе ощущения сыграли с ней злую шутку – возбуждение нахлынуло мгновенно, так, что она, охнув, замерла, затаив дыхание и не в силах отвести руку.
– Ева, ну ты там скоро? – дверь в ванную приоткрылась, и показалась любопытная мордашка Джессики. Ева чуть не взвизгнула от неожиданности.
– Твою мать, Джесс!
Джессика, смешно сморщив носик, показала язык.
– Поглядите-ка, какие мы стеснительные! Том звонил. Приглашает в Рокпорт, он там участвует в заезде. Вот тебе и случай повеселиться! Домывайся уже и давай подключаться!
– Да, да, ладно, иди! – отмахнулась Ева, подбирая лейку.
– То есть ты согласна? Супер! – радостно подпрыгнула Джессика. – А то ведь тебя обычно не уговорить! Всё, давай, даю тебе три минуты. Я уже подключаюсь!
Подруга снова скрылась за дверью, и Ева облегченно вздохнула. Она понятия не имела, кто такой Том, в каком таком заезде он участвует и вообще, куда её тянет Джессика. Но, по сути, какая разница. Других планов на вечер у неё все равно нет. Возвращаться в Эйдос не очень хотелось. Едва только она представила, как снова окажется в шлюзе, ей стало зябко. Она не боялась отца, но само его появление казалось чем-то неправильным. Чем-то… кощунственным. Хотя есть немало случаев, когда люди, потерявшие близких, пытались воссоздать их в вирте. Каждый сходит с ума по-своему…
Ева, зажмурившись, прижалась лбом к прохладному керамопластику.
Наверное, Джессика права. Ей надо развеяться и хоть ненадолго забыть о Марке, о работе, о матери…
Она включила обдув и, наскоро обсушившись, достала из стирального модуля чистое белье. Еще раз взглянула в зеркало. Сейчас, раскрасневшаяся, освежившаяся, она себе нравилась куда больше.
– Ну что ж, веселиться – так веселиться! – пожав плечами, сказала она своему отражению.
Глава 5
– И здесь копаешься! Чего ты так долго? – проворчала Джессика. Её полупрозрачная проекция маячила за правым плечом Евы, пока та придирчиво оглядывала себя в зеркало.
– И что, там все так одеваются? – поморщилась Ева, безуспешно пытаясь подтянуть вверх тугой кожаный корсет с «молнией» посередине. – А есть что-нибудь такое, чтобы сиськи не выпадали при каждом движении?
– Боже, Ева, ты говоришь, как моя мама! Ну, попробуй это…
Корсет и обтягивающие кожаные брюки, померцав пару секунд, исчезли. Вместо них появились короткие серебристые шорты и крохотный белый топик-маечка, сквозь который явственно, как две пуговки, проглядывали соски. Ева вздохнула.
– Ну что опять? – укоризненно спросила Джессика.
Сама она являла собой пример того, как человек может отличаться от своего аватара в Эйдосе. Вместо застенчивой толстушки рядом с Евой стояла настоящая оторва в высоких сапогах, ярко-красных латексных лосинах и такого же цвета лифе – без декольте, но таком облегающем, что можно было во всех подробностях оценить форму груди. К слову сказать, небольшой, в отличие от реала. От лишнего веса тоже не осталось и следа. В Эйдосе Джесс, наоборот, была высокой, тонконогой и немного угловатой, как подросток. Извечное короткое каре на голове сменило невообразимое буйство из кудряшек и цветных прядей.
Ева покачала головой и вызвала меню своего гардероба. У неё, в отличие от Джесс, выбор был невелик. В Эйдосе, как и в реале, она предпочитала удобные и неброские вещи, без эпатажа.