- Нет, - непоколебимо и холодно сказала нефритовая женщина.
Тогда ее тонкие пальцы проскользнули под ткань маски и, не открывая лица, достали лба и прошли, вниз отмечая кончиками пальцев чуть ли не каждую морщинку. Ну конечно, как еще ей помнить мое лицо. Я не спеша поднял левую руку и повторил ее действия, чувствуя кончиками пальцев тонкий разрез глаз, высокие скулы, очерченный рот который казалось, никогда не улыбался. Моя рука отпрянула от осознание того что тут происходит. Рано или поздно она убьет меня, я здесь для этого, поэтому нас держат вдали друг от друга, не показывают наших лиц друг другу, и сталкивают нас только когда мы будет достаточно подготовлены. Она знает больше меня, она сильнее и быстрее. Она знает каждое мое движение до того как я его сделаю. Она убьет меня. А сейчас она самый близкий мне человек, что у меня остался.
- Увидите ее, - сказал я, отстранившись и отвернувшись от нее. Мой голос мне самому послышался чем-то чужим. Спустя мгновения я понял, что остался один. И тогда я закричал, так громко и сильно, что хватило легких. Это была боль, это была ярость, это было все, что было во мне. А я хотел, чтобы ничего более не осталось. Нефритовая маска привела ее сюда, чтобы разбудить меня, или чтобы подготовить ее к моей смерти или что-то еще, но у этого могли быть последствие. Он мог вернуться и еще раз наказать кого то, возможно в следующий раз руку сломают ей. Остатки моего чувство юмора решили отозваться в моих мыслях подходящей фразой «все сложно это слишком простое определение».
Я восстанавливался быстро,…наверное,…я не знаю. Сложно измерить время, когда единственная его мера это твои волосы, которые подстригают без твоего участия. А неопределенная доза морфия превращало время в еще более таинственную субстанцию. Но теперь я явно шел, на какой-то контакт, относительный. Я не говорил с нефритовой маской, когда она появлялась, и даже когда восстановился и тренировки продолжились, я продолжал с ней не говорить. Я только слушал и подчинялся. Что-то во мне перемкнуло. Я не чувствовал ничего от того что усваивал, как будто бы это уже не со мной. Я лишь сторонний наблюдатель, что смотрит за тем, как мое тело усваивает новое, и от этого я стал усваивать это еще быстрее. На уровне рефлексов. Я почти не чувствовал боли в мышцах, направляя себя на износ до такой степени что несколько раз ей пришлось меня останавливать. Возможно, это заставило ее изменить подход, возможно, что-то иное, но от чисто физических приемов мы перешли к чему-то более современному.
Когда она впервые принесла пистолет, первая что сделала, это показала, как его разбирать. Медленно за каждой деталью. Но при этом было видно, что ей не очень нравится то, что у нее в руках, пальцы как будто бы копошились в грязи. Наверное, когда всю жизнь учишься быть живым оружием, относишься к другим видам оружия с некоторым пренебрежением. И я мог ее понять, когда-то. Твое тело это твое тело. Можно научиться контролировать каждую мышцу, в конце концов, чему ты можешь доверять больше чем самому себе. А оружие - это передача части контроля внешнему механизму. А когда она начала обучать меня ведению боя, как против так и с огнестрельным оружием, то понял что оно делает тебя медленным и предсказуемым. Чтобы сделать точный выстрел из пистолета нужно сделать минимум три действия, чтобы нанести удар в блуждающий нерв одно. Но это я понял позже. Когда она разобрала и собрала пистолет в третий раз, дала мне повторить. Я разобрал его на 30 секунд быстрее, а собирая, опередил ее только на 10.
Дальше были стрельбища. Обучаться точной стрельбе, после того как тебя учили распределять вес удара по мышцам спины, оказалось даже слишком просто. Пистолеты сменили автоматы. Стрельба на дальних дистанциях сменяла стрельбу с перемещениями по укрытиям. В сравнении с тем, что было раньше, это было даже слишком просто.