- Ну что же, это начало, - сказали где-то надо мной, что заставило меня окаменеть. В следующий момент все мои мускулы сковало болезненной судорогой, а затем я понял, что это уже не тьма, и я отключился.
Первое, что заставило понять, что я в сознании была боль. Болело в груди. Болело плечо. Болело голова. Когда открыл глаза, они тоже начали болеть от яркого света. Откинувшись назад я понял, что лежу на чем-то мягком и сразу в голове нарисовалась картина полного облегчения, что все на самом деле хорошо и это был только сон. От попытки радостно подняться с кровати в реальность меня вернула боль, мощная и куда более сильная. Это была сумма всего, что было вчера и всего, что случилось до черной комнаты, всего, что случилось в ней. Это пригвоздило меня к кровати как в угол маленького жука. Я в ужасе прижал колени к груди. Окончательно открыл глаза, наверное, только через пару часов, или может мне так показалось. В моей новой комнате было мертвенно тихо. Пока только можно сказать, что она была довольно просторной, на глаз где-то 7 шагов в ширину и 10 в длину. Но она была абсолютно пустой. Кроме кровати слева в стену был вмонтирован кран и унитаз и зеркало. Голые бетонные стены, казалось, поглощали каждый звук так, что эхо не успевало разойтись. Свет шел из четырех отверстий вверху бетонных стен и рассеивался равномерно по всей комнате. Никаких окон. Я медленно поднялся и опустил глаза вниз я. Моя грудь была забинтована эластичной повязкой. Встав с кровати, я медленным шагом подошел к раковине. Опираясь руками о раковину, я заглянул в зеркало, которым здесь являлся хорошо посеребренный лист стали. На меня взирал избитый подросток с уже посиневшим лицом, правый глаз был красного цвета, что придавало некогда голубому цвету оттенок черного, с него вниз вдоль скулы красовалось сине-красное пятно. Улыбнувшись себе, я понял, что зубы целы, что оказалось хоть немного похоже на удачу, но попытавшись раскрыть рот понял, что не все так просто, и застонал от боли. Я еще раз осмотрел комнату и погрузив пальцы в черные волосы медленно сполз на пол.
Тогда я не знал о том, что они наблюдают, и не знал о том, что они говорят. Это была темная комната подсвеченная синим ореолом десятка экранов мониторов, и на одном из них был я бессильно лежащий на полу. Он наблюдал за мной, как и она.
- Считаешь, это было разумно? – спросил женский голос с едва заметным восточным акцентом.
- Я считаю, это было необходимо. Нашему проекту необходимо резкое развитие. А он выдержал. Значит, мы сможем сделать из него то, что нам нужно, - ответил предельно спокойный и холодный мужской голос.
- Ты будешь тратить на него свое время?
- Нет, это ты будешь тратить на него свое время. Он уже видел меня и не будет мне доверять.
- Он может этого не выдержать, - отозвалась она.
- Значит, не выдержит, так или иначе он умрет, но было бы печально начинать сначала.
Так я попал «домой». Мне было 11 лет.
Глава 2
Десять банок говяжьих консервов по 250 мл, две банки томатной пасты по литру, килограмм сахара, два килограмма сухих сливок, ацетон, моющее средство, подсолнечное масло. Вроде все. Правда кассирше было интересно, не готовлюсь ли я к ядерной войне. Я ответил, что надеюсь до этого не дойдет.
- Маркус, что там с Дэвидом? – я сделал пометку время записи в блокноте, пока шел вдоль улицы.
- Денис, я просил тебя не звонить сюда. Мне еще не хватало того, чтобы мною занялся отдел внутренних расследований, - отозвался раздраженный прокуренный баритон.
- Так делай свою чертову работу, не то я всю неделю начну звонить сюда и обсуждать то, как лучше заказать пиццу. И буду так делать пять раз в день.
Переключение на следующую запись. Наушники под капюшоном издали небольшой треск. Тьма спускалась на город. Я шел вдоль улочек с только-только начавшими загораться уличными фонарями. Пакет мирно висит зажатый в локте, пока я перекидываю ручку с пальца на палец в ожидании, что можно написать в блокнот. Со стороны я наверно смотрелся весьма причудливо. Мальчик в красной кофте с накинутым капюшоном, что смотрит вперед и кажется, нечего не замечает полностью погруженный в свои мысли.