Рита встала, чтобы собрать грязную посуду. Мудроу почти машинально забрал у нее тарелки, чтобы поставить их в раковину.
— Скажи, Стенли, а если выяснится, что просто один уголовник убил другого уголовника, что тогда?
— То есть черный наркоман убил черного торговца?
— Да, я говорю именно об этом.
— Капитану надо убедиться, что на его участке все спокойно. Порядок есть порядок. Чтобы успокоить своего капитана, мне надо найти того, кто совершил преступление. Если я найду и смогу доказать его вину, то я его по стенке размажу.
Рита послала ему воздушный поцелуй и рассмеялась:
— Стенли, ты идеальный мужчина.
— Я еще не знаю, как я найду его, но мне ясно одно: этот парень знал все о делах Чедвика и о его доме. Полностью владел информацией. Я пошлю двух человек прочесать переулок, пусть попробуют отыскать следы. Наверняка он знал о ловушке и поэтому не попался. Еще двоих я пошлю допросить жителей квартала, но это вряд ли что даст. Это называется низкий процент вероятности. Но, по-моему, все это ерунда. Дело в том, что один пуэрториканец — Пако Бакили — лежит сейчас в госпитале Святого Себастьяна. У Пако дела плохи. Во-первых, он практически потерял руку — ее оторвало при взрыве. Во-вторых, он почти ослеп, хотя здесь еще есть надежда. Но еще хуже то, что теперь все оружие, весь хинин и весь героин висят на нем. Он единственный, кто уцелел из всей банды. Предположим, Пако знает, кто это сделал. Допустим, это был кто-то из своих, и Пако его знает. Тогда Пако захочет отомстить сам, и его можно понять. Но если мне все-таки удастся заставить его говорить, если он мне скажет то, что знает, это будет большой удачей. И знаешь, что я для этого сделаю? — Он подошел к Рите сзади и обнял, больно стиснув ей грудь. — Я его прижму.
Пако Бакили не считал себя самым счастливым человеком на свете, хотя с медицинской точки зрения выжил он чудом. Пако стоял в двух шагах от места взрыва, и все врачи госпиталя в один голос говорили о том, что он никак не должен был уцелеть. Как они полагали, повезло ему необычайно. Шрапнелью Пако почти оторвало руку, и хотя хирурги сделали, все что могли, сухожилия были разорваны в нескольких местах и никак не реагировали на желания их владельца. Кроме того, он ничего не видел — осколки попали в голову. Доктора уверяли его, что слепота эта временная, но для человека, которому светило тридцать лет тюрьмы, потеря зрения была равнозначна потере жизни. Пако сам любил при врать, и понятно, что теперь он считал, что и врачи ему лгут. К тому же он был уверен, что его, конечно, охраняют как заключенного, что находится он в тюремном госпитале, а уж в том, что лекари из такого заведения способны на любую пакость, сомневаться не приходилось. А иначе, как это к нему поздно ночью пустили этого Стенли Мудроу? Зачем сержант запер за собой дверь, громко щелкнув замком? Пако чувствовал, что повязка его набухает от пота.
— Господи, Пако, — посочувствовал Мудроу, — какая беда. Только вчера был жив-здоров, и вот на тебе.
Пако пытался улыбнуться.
— Рад слышать тебя, сержант. Давно не виделись. Как ты?
— Да все вроде бы ничего, пока у шефа язва не открылась. Вот и срывает теперь злость на подчиненных. Ты-то как? Держишься?
Пако инстинктивно повернул голову в ту сторону, откуда слышался голос Мудроу.
— Да вот, какой-то псих швырнул в меня гранату.
— Тебе повезло, что жив остался.
— Значит, я существо неблагодарное. — Пако откинул голову на подушку. — Что-то не чувствую себя счастливым. Ты знаешь, босс погиб. Так что теперь работы не предвидится.
В палате раздался смех, и Пако от неожиданности дернул раненой рукой, чуть не заорав от боли.
— Прости, Пако, — сказал Мудроу, — не хотел тебя пугать. Все забываю, что ты ослеп. Пойми меня правильно, но теперь, когда тебе грозят такие неприятности… Весь этот хинин… И пять тысяч целлофановых пакетиков… И весы… Ты же понимаешь, чем все это пахнет? Представляешь, сколько порошка мы напылесосили с ковра? А сколько наковыряли из щелей в паркете? Я со всем этим могу спокойно уходить на пенсию.
— Но, сержант… — Пако пытался понять, где находится полицейский, который расхаживал по палате. — Это все принадлежало Чедвику. Все знают, кто в районе главный, и все знают, что это не Пако Бакили.
— Ошибаешься, дружок. — Мудроу каким-то образом оказался за изголовьем кровати и теперь склонился прямо над Пако. — В доме куча твоих вещей. Чемоданы с твоими инициалами. Письма, кредитные карточки. Не скромничай. Чедвик мертв, теперь это все твое.